VI. Паракас – Наска (заканчивается 4 октября 2010 года, понедельник).
«…Это, кажется, единственное место, куда …пускают
туристов без денег. Я уничтожу это позорное пятно
на репутации города, я исправлю досадное упущение».
После того, как мы вернулись в объятия Панамериканы, дорога осталась по-прежнему очень высокого качества, но гнать сотню Драйверу уже не удавалось, поскольку потихоньку мы стали набирать высоту и вкручиваться в серпантинчики. Города, конечно, тоже не радовали.
Мы впервые смогли оценить титанические масштабы предвыборной пропаганды к прошедшим накануне выборам. Плотность агитации просто оглушала. В самых занюханных городках не остаётся ни одного живого места, не замазанного красочным призывом за своего кандидата в алькальды (типа, мэр) или «региональ президенты» (типа председателя райисполкома). Даже не ставя перед собой задачи запечатлеть эти призывы, трудно было не захватить в кадр физиономию или лозунг того или иного кандидата. Заборы, стены домов, развалины, горы, даже отдельно лежащие камни – всё идёт в ход. Очевидно, что всё это имеет отклик в народе, судя по политической активности населения и очередям на участках в Лиме.
Город Ику мы проскочили, неглядя, вернее, конечно, протащились. На развалах в городе в большом количестве продавались большие бутыли с местными напитками. К числу оных, по идее, должны относиться, в первую очередь, писко и такама. Писко – это виноградная водка, на манер граппы, а такама – красное вино. Вокруг Ики разбросано много бодег – винодельческих ферм, потому сам город является неким центром виноделия и винокурения. Вообще, надо отдать должное трудолюбию этих ребят, поскольку выращивание винограда в почти круглогодично безводной пустыне – может и не подвиг, но что-то героическое в этом есть. Но даже из уважения к героям перуанской бодеги их бодягу покупать мы не рискнули. Прочие поселения и вовсе ничем не привлекли. Хотя, если верить указателям, вдоль дороги есть несколько археологических раскопов, но думаю, что это вряд ли интересно для перуаниста-любителя.
Тем более, что нас интересовали, конечно, знаменитые линии и рисунки пустыни Наска, туда и спешили. Поскольку мы хорошо знали, что рисунки с «земли» не видно, то стали искать ориентиры. Согласно большому и неоправданно дорогому, к слову, путеводителю по Перу «Дорлинг Киндерсли», на 420 км Панамериканы должна стоять вышка, с которой видно часть пустыни Наска. Правда, мы почему-то решили, что саму вышку не очень видно с дороги. К тому же на 420 км никакой вышки не обнаружилось. Мы гневно заклеймили дезинформаторов, и в общем-то заслуженно, путеводитель действительно плохой. Но в данном случае они соврали не со зла, просто дорога в пустыне постоянно меняет русло, как река, и столбик 420 остался в стороне, на нынешней дороге это уже 425. Потом мы видели, как новые и старые столбики мирно соседствовали на одной и той же дороге.
Ещё мы ожидали, что пустыня Наска – огромное плато необозримого масштаба, а нас всё время окружали довольно неровные и холмистые местности, хотя, безусловно, пустынные. Реки тоже не ориентир, даже Рио-Гранде больше напоминала канавку, Рио-Наска и вовсе весной не существовала.
Но вышку мы нашли, безо всякого труда. Она стояла прямо на обочине Панамериканы, где-то на 425 км. Вышка оказалась совсем не столь уж впечатляющей, 10 м. Внизу сидели два местных прохиндея и продавали за 2 соля право влезть на вышку. Деньги брались явно на «ремонт Провала», но спорить мы не стали, местные обычаи надо чтить…
Хотя ныне широкоизвестные Линии пустыни Наска и преподносятся как самые загадочные произведения древнеиндейской культуры и чуть ли не как самые масштабные её творения, любая группа людей, попавшая в эту пустыню, при наличии хотя бы одного трезво и критически мыслящего персонажа, разделится на абсолютно противоположные категории: тех, кто сочтёт себя необыкновенно счастливым от факта пребывания в этом овеянном легендами месте, и тех, кто решит, что их маленечко нахлобучивают. И обе эти категории в чём-то будут правы.
У нас тоже произошло разделение мнений: Драйвер как-то сразу заподозрил неладное, я был склонен с ним согласиться. С самого начала, отдав должное масштабу собственно геометрических фигур, можно достаточно скептически отнестись к геометрическим размерам пресловутых рисунков. Ну может быть, самый большой из них – длинная ящерица, разрезанная пополам шоссе, от носа до хвоста и составит метров сто, а остальные-то и поменьше будут. Что касается масштабов трудозатрат, то после всего навороченного разными древними цивилизациями, малоталантливые каракули на достаточно податливой поверхности уж совсем не потрясают воображения. Даже сама жизнь в абсолютно бесплодной пустыне, возделывание там чего бы то ни было, не говоря уж о сооружении какого-либо жилья, представляется бόльшим подвигом, чем царапанье на песке.
С вышки, правда, видны всего три рисунка: «ящер», «дерево»23) и «руки», но просматривается и ещё с дюжину фигур и линий 24). Масштаб оценить можно, «качество» исполнения - тоже. Нас техника процарапывания по пустыне не вдохновила. Хотелось походить по плато и ковырнуть линию пальцем, но это уж дудки, огорожено!
Для восхищающихся, к числу которых, с оговорками, можно было отнести нашего Лёшеньку, Наска, конечно, тоже кладезь впечатлений. Вот уж чего-чего, а загадочности в Наске - выше края. А непонятность чаще всего подталкивает к мысли о величии непонятного. Действительно, зачем жившим в малочеловеческих условиях и постоянно бившимся за существование индейцам из последних физических и творческих сил понадобилось полосовать знаками и символами многокилометровую пустынную поверхность? Есть целый пласт людей, пытающихся искать во всём сокровенный вселенский смысл, включая непознанную разумность у любой божьей твари, включая дельфинов и динозавров! Вот и наскианские каракули с их точки зрения, конечно же, носят глубочайший смысл, разгадка которого, вне всяких сомнений, навсегда осчастливит человечество…
Есть масса предположений о предназначении наскианских линий и рисунков: геоглифический календарь, своего рода обсерватория, огромный алтарь, некое приношение летучему богу, ну и конечно, космодром! Считается, что все доколумбовы цивилизации прекрасно знали астрономию и почему-то более всего на свете стремились максимально точно высчитать дни равноденствия. И тут конечно оказывалось, что клювик начириканной в пустыне птички точно указывает на то место, откуда восходит солнце в день зимнего солнцестояния, а линии точно проецируют последние лучи солнца в ходе этого великого события. Конечно! Гениально! Ну, я ещё могу понять, зачем жрецам (от слова «жрать», кстати) пытаться просчитывать всякие там затмения - народ пугать, но на кой чёрт сдались индейцам Наски равноденствия. На 10° южной широты особенно! У них там круглый год день примерно равен ночи! Видите ли, после 22 декабря, а это у них летнее равноденствие, в пустыне Наска появлялась вода. В Перу можно довольно легко убедиться, что все приметы «народного календаря» ломаного яйца не стоят. Даже не в «сезон дождей» там вполне может смыть любое гадюкино. А постоянно чудящий «эль ниньо», меняющий не то, что погоду, а вообще климат, похоже, безо всякой видимой системы! А землетрясения! Какой бессмыслицей на этом фоне смотрится геоглифический календарь! И, по большому-то счёту, зачем нам знать, что они там ковыряли в этой своей «обсерватории»? Даже если предположить, что индейцы великолепно знали астрономию, то хочется спросить, а зачем? Если глубочайшие знания в области астрономии не мешали «великим» цивилизациям Америки рушиться как карточные домики и исчезать без следа, значит это бесполезные знания! Лучше бы жители Наски не высекали бессмысленные линии, а накопали бы сотню-другую лишних грядок, да воды бы натаскали, про запас, глядишь, и выжила бы их цивилизация. А так вклад индейских цивилизаций в развитие даже друг друга совсем невелик, а уж в мировую цивилизацию вообще ноль целых, фиг десятых. Картошка, какао, да кукуруза! И то, это из области гастрономии, а не астрономии. А в духовной сфере что-то вообще ничего не вспоминается, кроме сифилиса, разве что… Ну да, ещё табак и кокаин! Кока - это тема, но щекотливая… А в остальном, зачем нам знания бесследно исчезнувших цивилизаций? Так что пусть линии Наски остаются большой загадкой, а то у них есть все шансы превратиться в очередной масштабный памятник человеческой глупости! И это ещё хорошо, если так…
Потому, что из всех вариантов предназначения линий нам с Драйвером наиболее вероятным показался всё-таки вариант с космодромом! Ну да, причём созданным теми же любителями тайн и загадок, которые крутят круги на кукурузных полях! Поглядишь, так и все самые заметные открытия в области археологии древнеамериканских цивилизаций почему-то были сделаны аккурат после того, как в стране появились янки – нация, известная всему миру как исключительно малопрактичная, болезненно щепетильная в бизнесе, беззаветно и бескорыстно преданная делу спасения чужих культурных ценностей. А до того перуанцам, напрягавшим все силы в смертельной битве за гуано, было недосуг заниматься своей великой историей! И только янки, пролетая над очередным гнездом кукушки, наконец-то разглядели великое творение цивилизации Наска! И датировка геоглифов бесподобная, на основании радиоуглеродного анализа… пенька, торчавшего неподалёку от линий! Хотя даже невооружённым взглядом видно, что одни рисунки часто нанесены поверх других, т.е. в разное время! Вот и закрадывается шальная мысль, что все эти художества вполне могут быть делом рук необыкновенно добросовестных ценителей древнеперуанского искусства, бескорыстных и одержимых. Вот как бы и линии Наска не угодили в довольно длинный список «доколумбовых» чудес, типа камешков с нацарапанными бормашинкой странными картинками с динозаврами, или вынесенного с позором из Британского музея в Лондоне «хрустального ацтекского черепа»…
Быстро слезши с вышки, Драйвер решительно заявил, что его обманывают, что «тётка сама всё нарисовала», и что он оскорблён в лучших чувствах. Я, честно говоря, с ним отчасти согласился, хотя, думаю, что рисовала всё-таки не фрау Райхе. Но если аутентичность и «социальность» известных со средних веков геоглифов Англии и Стоунхэнджа у меня не вызывали сомнений, индейских городищ Перу, с оговорками, тоже, то вот царапины Наски как-то не вдохновили…
Мы с Драйвером решили не совершать полёт над пустыней, хотя кукурузники вокруг шныряли. Тут правда другой критически мыслящий может нам сказать: «Да вы, ребята, просто сдрейфили летать и подводите под это теоретическую базу!» В этом тоже есть доля правды, но вы бы видели-таки этого аэродрома и этих самолётов! Уж если испанский лётчик небезосновательно стал героем русского фольклора, то что можно сказать о его развесёлом, нажевавшемся листьев коки перуанском коллеге! А тут ещё мы почуяли ветер, крутивший метрах в ста от нас небольшие, но какие-то малосимпатичные смерчики 25)… Больше того, буквально накануне в жертву летучему богу был принесён очередной самолётик вместе с туристами, а это в Наске происходит практически регулярно, короче решили - не летим. У нашего товарища было другое мнение, но он его выражал столь нерешительно, что услышан не был. И мы поехали в сам городок Наска, до которого добрались без чего-то четыре вечера. Таким образом, на покрытие первых 444 км перуанского пространства у нас ушло около 7 часов чистого времени с вычетом двух лирических отступлений.
Вид этого, с позволения сказать города, нас опять-таки не порадовал, и стало окончательно понятно, что если бы линий Наска не было, то их стоило и придумать… Если сама Мария Райхе, 30 лет ковырявшаяся в Наска, кроме радикулита и маразма на пресловутых линиях ничего не заработала, то городок Наска просто обязан был обзавестись такой достопримечательностью! А иначе, зачем он вообще нужен такой 26)? А так тебе и аэродром, и гостиницы, и прочие заведения, а соответственно и: лётчики, механики, билетёры, обслуга аэродрома, обслуга лётчиков, а ещё охранники, полиция… короче, вы понимаете!
Единственная найденная нами достопримечательность самого городка – археологический музей, стоящий на отшибе, но работающий до шести вечера и даже в понедельник. Он тоже кой-какие мысли подкинул на счёт культурно-исторической ценности рисунков Наски. Походили, посмотрели на экспонаты: безыскусные черепки собственно культуры Наска – верю, мумии, черепа – верю, а вот самая хорошо сохранная, красивая и наиболее малопонятная керамика, обнаруженная только в 2008 г. (ну, разумеется) – уже не совсем.
Заканчивая тему наземных каракулей – геоглифов, надо сказать, что ещё они есть в Паракасе, и там честно говорят, что не знают, кто «нарисовал» известный «Канделябро». И рядом с ним есть, и вообще их теперь уже в нескольких местах нашли (ну, разумеется!). «Наскальные» каракули вообще вошли в моду у перуанцев, катаясь по стране, постоянно будешь натыкаться на геоглифическую предвыборную агитацию и рекламу в модифицированной технике а-ля Наска! Наше мнение о том, что мы ничего не потеряли, не взлетев, укрепилось.
Остановились мы в гостинице «Lebon’s» практически в самом центре города, которую рекомендовали авторы одного из интернет-отчётов. Для Наска вполне приличный постоялый двор, надо сказать. Трёхместный номер стоил 70 баксов, вожделенный Драйвером «вай-фай» проблемы не составлял, даже стоянку предоставили, правда, в двух кварталах от самой гостиницы. Единственно, что плохо – окна номера выходили в… холл гостиницы. Как мы поняли, это странная особенность большинства перуанских гостиниц.
Когда мы заполучили всё что хотели, дама на ресепсьоне без всякого сомнения уже готовилась заказывать нам самолёт к подъезду. Но, увидев небрежный жест Драйвера из серии «на фиг!», была крайне удивлена и очевидно решила, что перед ней полные идиоты, из числа приходящих в оперу и сидящих все представление в буфете…
Переварить пережитое за день и поужинать мы отправились в относительно приличное заведение на центральной площади. Наконец попробовали местного вина – Такама в его полусухой ипостаси, так себе. На троих оставили что-то порядка 120 солей и в отель уползли с некоторым трудом…
VII. Наска - Арекипа (5 октября 2010 года, вторник).
Отставить разговоры!
Вперёд и вверх, а там…
Ведь это наши горы,
Они помогут нам!
В.С. Высоцкий
Встать я предлагал в пять, но Драйвер сказал, что в пять выезжать рано, темно, надо в шесть. В результате затянули до семи и уехали уже совсем при свете…
Вопрос о том, чтобы ехать через каньон Колка, не стоял, кондорами мы пожертвовали ещё в Москве, нашей целью была Арекипа. Изучая маршрут, Драйвер накачал из сетки несколько описаний, излишне проникся ими и пытался заставить меня выучить наизусть, но я, честно говоря, по своему водно-сплавному опыту всегда довольно скептически относился к чужим лоциям и описаниям, и в данном случае справедливо считал, что полагаться на них особо не стоит. Тем более, что практически все наши предшественники предпочитали ехать через каньон Колка, и о дороге на Арекипу мы смогли прочесть только в одном из отчётов, написанном, кажется барышней. Гостиницы и прочие радости жизни она расписывала, не сильно экономя слова, но о поездке в Арекипу сочла нужным сообщить следующее: «…через 389 км приехали в Арекипу…». Так, что особых опасений наш путь не вызывал. Когда я расписывал наш маршрут, я клал на час езды 50 км, на третий день я предполагал оказаться в Арекипе где-то часов в 12 - в час и успеть посмотреть город до вечера. Драйвер подверг сомнению мои расчёты, и конечно, небезосновательно, заявил, что в горах ехать больше 20 в час не удастся. На равнине, по удивительно хорошему покрытию Панамериканы удавалось гнать и по сотне, но в горах этот номер, конечно не проходил.
Собственно, следующие после Наска 100 км Панамерикана крутились по серпантину 27), хотя дорога снова устремлялась к морю. Ещё через полста км показался океан, вид которого приободрил, мы с Лёшенькой даже хотели подойти к нему, но Драйвер разумно заметил, что оставлять машину на дороге опасно. Оно и верно, купаться всё равно не хотелось, было и холодно и ветрено, и при этом местами ещё висел туман. Дорога ещё долго бежала по череде песчаных и каменистых полу-барханов полу-холмов . Больше всего нам запомнились весёлые курганчики, слегка поросшие скудным кустарником, очень похожие на ёжиков. Появились уже и каменистые распадки, но пейзажи всё равно оставались тоскливыми. Относительно радостными глазу были только поймы и устья рек, где под поля было задействовано всё, на что попадала хотя бы капля влаги 28).
Ориентиром я считал городок Каманья, после которого шоссе должно было забирать вверх. И тут начались чудеса. Каманью мы проехали, облизали берег реки Витор, а потом, можно сказать, скитались по каким-то непонятным местам, где и дороги-то никакой, судя по карте, не должно было быть. Очень неплохое шоссе оставалось под нами, и достойной альтернативы ему не было. Но когда мы оказались в посёлке Ла-Хойя, я чуть не подпрыгнул, уж там то точно мы никак не могли оказаться. Впрочем, хорошим ориентиром была железная дорога, соединяющая Куско с побережьем, а её мы не пересекли, фу-у-х! Ещё раз убедились, что по перуанской пустыне дороги мигрируют, это подтвердили и абсолютно бессмысленные попытки использования автонавигатора. Реальная Панамерикана и её производные ну ни как не могли совпасть с их привязкой на местности…
А потом был серпантин… Арекипа – ещё не Анды, вроде бы не бог весть какие горы 29), но худо-бедно почти на 2500 м надо влезть. Я ездил раньше, в прошлой жизни, по горным дорогам, и в Крыму, и на Кавказе, но здесь мне было, мягко говоря, неспокойно. Сплошняком отвесные стены, неоглядные пропасти, крутые повороты со смешными отбойниками, уже смятыми, нависающие камни и скалы, всё как положено, причём почти всю дорогу наша полоса - по краю пропасти. Очень оптимистично смотрелись и бесконечные крохотные часовенки, расставленные по обочинам, заменяющие привычные нам дурацкие венки и погнутые баранки, развешенные по нашим дорогам. Одна-две на каждом повороте, а тут пяток-другой, очевидно автобус навернулся… Дорога и так была весёлой, хотя асфальт, по-прежнему прекрасным, да ещё и Драйвер жару поддавал. То ли всю жизнь он прикидывался аккуратным и осторожным, а на самом деле был отчаянным гонщиком, то ли за день оборзел от скоростей равнинной Панамериканы, поднабрался перуанского опыта и местных традиций вождения и превратился в настоящего перуанского дорожного негодяя. Если сутра он периодически пугал нас: «вот ужо, щас как поеду двадцать км в час!», то теперь, когда начались настоящие горы, снижение скорости стал считать личным оскорблением. Отчаянно бибикая, он лез на обгон бензовозов, втискивался в микроскопические промежутки между грузовиками, влетал в остроугольные повороты, уворачиваясь от встречных фур, и всячески безобразничал. Нет, правил он не нарушал, ну почти, и рулил, по моим представлениям классно, но всё равно как-то слишком борзо! Мне, честно говоря, местами было страшновато. Драйвер сам признался, что и ему тоже, но у него было преимущество – он мог от страха давить на газ и вцепиться в руль. Фраза барышни из отчёта «…через 389 км приехали в Арекипу…» вызвала у нас с Драйвером почти гомерический хохот. Лёшенька от нас выгодно отличался, совершенно бесстрашный человек, именно такие ходят в сабельный поход, бросаются на кронштадтский лёд и моют тестикулы в моечной машинке для шаров для гольфа… да, о чём это я?…
Нет, сотню, конечно в горах гнать не получится даже у всадника совсем без головы. Мы даже смеялись, что в «zona urbana» в городах скорость требовалось снижать до 35 км в час, и конечно, никому даже в голову не приходило это делать, а вот на горных поворотах были установлены знаки, ограничивавшие скорость аж до… 60! Так что экзерсисы нашего Драйвера вполне вписывалась в местные понятия о безопасном вождении. Ещё, к слову, несмотря на нападки иностранных авторов путеводителей, водители в Перу – вполне адекватные, даже дальнобойщики. Им конечно никак не могло понравиться, что их нагло обгоняет какой-то гринго, но вели себя достойно, хотя тоже бибикали и, наверняка, скрипели зубами.
И после всего этого драйва мы действительно приехали в Арекипу. Пригороды её произвели на нас самое гнетущее впечатление. Город оказался огромным, больше миллиона жителей, и всё в одно-двух этажных домишках. Даже Лима своих восемь миллионов оборванцев распихивает как-то не так безобразно, как Арекипа свой неожиданный миллион. Впрочем, до центра мы добрались относительно быстро. Остановились мы в гостинице, отвечавшей всем нашим требованиям (трипл, парковка, вай-фай). Названия не помню, но она располагалась на улице Боливар. Около 500 км от Наска мы проехали за 8 часов. Очень неплохо, но из «моего» графика мы уже выбивались, как Драйвер и предрекал.
Впрочем, начиная с без чего-то четыре, мы успели кое-что посмотреть. Начали с расположенного совсем по соседству особняка Касса-дель-Мораль 30). По моему мнению, это наиболее показательное, доступное и, пожалуй, самое интересное старое колониальное светское здание во всём виденном Перу. Нормальный такой колониальный особняк, как его себе и представляешь, может быть только слегка тяжеловесный, без ажурных деталей и балконов, потому что одноэтажный. Типично арекипский – белый, типично перуанский – внутри окрашен яркими красками, терракота и синева. Интерьеры довольно скромные, насыщенные всякими религиозными финтифлюшками, по-латиноамерикански аляповатыми, наивными и слегка индейско-языческими. Мебель вполне аутентичная, хотя сам дом был восстановлен из руин только в ХХ веке.
Если с архитектурой в Арекипе дело обстоит неплохо, то с музеями туго. Сразу надо отметить, что экскурсии с гидом в перуанских музеях, как и в большинстве других, в стоимость билета не входят, однако прямо с порога кто-то из местных сразу начинает весело щебетать на языке, кажущимся английским, и пока ты разберёшься, что он о тебя хочет, оказывается, что уже попал на платную экскурсию. Цена небольшая, договорная, хотя и имеет нижний предел, но сам факт навязчивого сервиса раздражает…
Единственный музей, в который мы успели и сочли интересным посетить – Санктуариас Андинас. Это переводят как «андские сокровища», хотя правильнее как «андские святыни». «Сокровища» же экспонируются, мягко говоря, спорные – содержимое ритуальных могильников инков, включая мумифицированные трупики детей, принесённых в жертву. Впечатление самое гадкое, прежде всего от «их нравов». Хотя и предполагается, что жертвоприношение детей (кажется, вместе с их матерями) должно было восприниматься как великая честь, но без коки, для смелости, не обходилось… Впрочем, весь перформанс и экзерсисы, которыми сопровождалось жертвоприношение у инков: тщательный отбор избранных, доставка, политинформация, инструктаж, длинный пеше-горный поход, восхождение на гору, опаивание наркотиками и т.д., позволяет предположить, что несмотря на всю гадость человеческих жертвоприношений, они у этого народа были более хлопотными и потому вынуждено менее кровавыми, чем если бы наскоро пошинковать пару сотен пленников, наловленных в ближайших джунглях. Впрочем, эти две процедуры вполне могли и совмещать…
То, что ритуальные могильники показались на свет божий из-под стаявших ледников, даёт повод сказать о природе вокруг Арекипы, а она уже становится красивой, особенно по сравнению с пустынным побережьем Перу. Арекипа уже забралась на 2300 от уровня моря, а над ней и вовсе зависают затаившиеся вулканы ростом под 6000 м, особенно фудзиямисто смотрится вулкан Пичу-Пичу31). Виды открываются приятные: горы, зелень кой-какая, бурные речки…
Опять таки, к слову, нас в Перу удивляло, насколько неплохо, в том числе и с декоративной целью, освещены дома. Удивляло, потому что тёмное время тут, рядом с экватором, всегда длинное, а из всех видов электростанций в Перу доступны только ГЭС, да и то на сильно мелеющих в течение года реках. Сошлись на том, что бытовое использование электроэнергии вполне компенсируется отсутствием большой промышленности…
Уже в вечернем свете посмотрели Собор. Собор 32), как и положено – самая большая церковь, хотя по уже указанным причинам – явный недорослик с плоской крышей. Расположение у собора необычное, он выходит на центральную площадь города - Пласа де Армас длинной стороной и при невыдающейся высоте смотрится совсем плоским. Две торчащие на большом расстоянии друг от друга башенки, при отсутствии обычной центральной части, ему тоже особо солидности не добавляют. Собор достаточно новый, неоклассический, декорирован довольно скромно, но в основном удачно. Ненавязчивый интерьер в классическом стиле с небольшой барочинкой, вполне уместные финтифлюшки, сделано всё в основном европейцами, потому особого местного колорита нет. Алтарь мне не понравился, а вот резная деревянная кафедра удивила. Может быть, для середины XIX века не бог весть какое мастерство, но вот сюжет: кафедра покоится на спине… дьявола - очень странный. Это что ж за символ? Попрание зла или намёк на то, что на самом деле стоит в основании Церкви?...
Центральная площадь Пласа-де-Армас, надо понимать, в переводе площадь Сбора Войск, есть, как мы выяснили, в любом перуанском городе. На этой же Пласа-де-Армас мы поддались настойчивым призывам вкусить, и вкусили. Попробовали писко в чистом виде, водка и водка, слегка кисловатая. Попробовали куй, это не то, что вы подумали, это всего-навсего морская свинка. Подаётся эта традиционная в Перу зверушка в сильно поджаренном виде, распластанная по тарелке, причём с головой и зубами, на вид крыса крысой. Вкус отобразить не берусь, похожа на белку, с вашего позволения. Я слопал всё, кроме нескольких рёбер и этой самой головы с зубами, официантка сделала вид, что удивлена тем, как мало осталось от моего куя, мало кому удаётся так его обглодать. Стоит удовольствие 30 солей (около 400 рэ). Стресс мы снимали основательно, любуясь иллюминацией центральной площади, но оставили не больше 120 солей на троих (меньше полторашника на наши деньги).
Меньше всего люблю обсуждать магазины, однако имеет смысл сказать, что в именно в Арекипе, как оказалось, самые достойные магазины, где продаётся главный в Перу сувенир – изделия из шерсти верблюжистых зверушек: лам, альпак и прочих викуний.
VIII. Арекипа (6 октября 2010 года, среда).
«…Если старший прикажет, то иезуит во имя Христа
или как послушание может совершить даже смертный грех…»
И. Лойола
Цели поездки в Перу у нас троих были немного разные. Самую возвышенную – развеяться от московской дрёмы, ставил, как думается, перед собой Лёшенька. Драйвер нами был уличен в не менее достойных стремлениях, и его главной целью представлялась закупка в мадридском дьюти-фри акционного коньяка. Мои устремления были куда как скромнее и приземлённее. Лично я в Перу собирался, в первую очередь, познакомиться всё-таки с культурно-историческими достопримечательностями, во вторую - с ландшафтными и этнографическими. Местная гастрономия стояла и вовсе на третьем месте. Декларируя подобные цели, я стал выпихивать народ в город, не обращая внимания на зубовный скрежет и проклятия в свой адрес. Хронологию наших перемещений по городу подробно излагать, наверное не стоит, но посмотрели мы практически всё, что хотели.
Арекипа – необычный город, имеющий собственное лицо, непохожее на другие города. По европейским стандартам, понятно, что необычный, но и по перуанским тоже. Лима – столица, шумная и бестолковая, с довольно большим центром, высокими, по местным сейсмоопасным меркам, домами разного калибра, стиля и окраса. А Арекипа каменная и в основном белая. Исторический центр Арекипы, можно сказать наиболее цельный городской ансамбль во всём Перу. Добротный, опрятный и стильный. Все наиболее памятные дома центра выдерживают единый стиль: белый камень, в основном туф, и неплохая резьба¸ достаточно мастеровитая и очень к месту. Правда, можно сказать, что большинство построек центра, если не совсем близнецы, то двойняшки. Относительно старинные здания весьма похожи на новодельные реконструкции, и даже откровенно современные, например, используемое под банк, несут заметный отпечаток сложившегося стиля. С одной стороны, это и неплохо, центр гармоничен, единообразен, туда нет соблазна вогнать что-нибудь гадкое железобетонное. Хотя можно, конечно, сказать, что все эти дома слишком однообразны, а их высота в полтора этажа не даёт возможности признать их значительными постройками, церкви тоже лишены из-за этого должной величественности. Единство материала и заданная уплощённость очень напоминает мальтийские города, где это вызывалось защитой от вражьих ядер, а здесь защитой от землетрясений.
В отличие от Собора, большинству церквей относительная низкорослость и отсутствие излишней монументальности даже идёт на пользу. С инженерной точки зрения это несложные конструкции, и потому на небольшой поверхности меньше заметна архитектурная скромность и больше заметны резные фасады.
Самый красивый ансамбль у церкви Ла Компанья, как и в большинстве случаев, самая красивая – значит иезуитская. Обе резных вставки на фасадах 33), пожалуй, наиболее кучерявые, местами, можно сказать, изящные, хотя резные карапузики умиляют. Главное достоинство – резные арки внутреннего дворика 34). Масштаб резьбы доминирует, конечно, над мастерством местных резчиков, но всё равно, очень достойно. К тому же, несмотря на откровенную «испанскость» общего стиля, стиль самой резьбы явно не совсем христианский. Интерьеры церкви самые обычные – изрядно подновлённые, излишне скромные и украшенные только помпезным алтарём, впрочем гораздо лучшим, чем среднестатистический перуанский. Совершенно иной вид имеет сакристия. Тут сразу ударяют по глазам росписи, заметно превосходящие пестротой даже хохлому 35). Тему мы определили как «Рай», но христианства тут примерно столько же, сколько в персидском ковре. То, что иезуиты – ребята весёлые, и в интерьерах своих построек редко придерживались аскетичности, заметно даже в Европе, но в Арекипе они переиезуитствовали самих себя. Такого до пошлости бодренького отношения к религии и к жизни в гнезде иезуитов трудно было ожидать. Несмотря на приторность, мне весёленькая комнатка всё же понравилась, и такое «лёгковесное» отношение к жизни ближе, чем замордованная аскетичность. И вообще, столь нравящаяся большинству эстетов романо-готическо-ренессансная «простота» и «строгость» большинства интерьеров не должна вводить в заблуждение, это просто ободранность «отреставрированных» церквей, в оригинале практически всегда расписанных целиком, часто и снаружи тоже. В соборе Вены эта роспись сохранилась, кое-где ещё тоже, можно убедиться.
Вторая по пышности резного декора – церковь Сан-Агустин была подвергнута какому-то совсем местному празднику и завешана цветастыми тряпками, грубо говоря, изгадившими впечатление от незаурядного фасада. В Сан-Доминго тоже не всегда пускают, осталось насладиться только видом снаружи. Наиболее показательным интерьером, располагает, наверное церковь Ла-Мерсед. Вокруг главных ворот там тоже какая-то резьба, но мы не удосужились её запечатлеть. А вот алтари – главное украшение интерьера вполне стереотипны для перуанских церквей: много массива дерева, резьба, позолота, правда, сильно портят вид дурацкие расписные деревянные, наверное, куклы с изображением евангельских персонажей. Пока их носят по улицам в ходе праздников – ещё куда ни шло, просто диковатая, но колоритная традиция, но когда их затаскивают внутрь храмов и тем более «украшают» ими алтари – это уже никуда не годится!
Самая скромная – церковь монастыря Сан-Франсиско, старая, но малоинтересная, резьба сохранилась только небольшими деталями.
Неким переходным звеном от чисто духовного к светскому может быть монастырь Санта-Каталины. Неожиданно огромное сооружение. Привыкнув к малогабаритности перуанских зданий, даже трудно сразу оценить масштабы этого монстра. Ввысь, как и положено, ничего не стремится, но расползается вширь. Это целый город в городе, со своими улицами и площадями и более чем сотней помещений, можно сказать отдельных домиков. Шедевров нет, собственно церковные сооружения, откровенно говоря, никакие, внутрь церкви не пускают, потому, что монастырь до сих пор действующий. Хотя аркады закрытых галерей: Главной и Апельсиновой, разукрашенные ядрёными синей и терракотовой красками и снабжённые фресками и картинами – приятные. В общем-то основным украшением внутренних полостей монастыря эти яркие краски и являются, настоящего декора минимум, но это вообще очень типично для Перу. И вообще если вовремя красить стены в яркие цвета, это очень оживляет даже простецкую архитектуру. Забавна имитация улиц, есть улицы Кордобы36), Севильи, переулок Толедо. Улица Кордобы стилизована очень похоже, такая же, уставленная горшками с геранью белая улочка в Кордобе есть. Едрёно-красная улица с Севильей ассоциируется меньше, разве что с внутренним двором тамошнего Алькасара.
Быт монахинь даже более интересен. Понятие монастырской жизни у перуанских женщин, склонных к «монашеству», было вообще довольно вольным. Достаточно долго монастырь воспринимался как некий клуб для неслишком замужних женщин, где они обретались вместе со служанками. Потому вместе с определённой строгостью некоторых помещений: общей кухни (в бывшей церкви) или прачечной, в основном бедность и скромность самоцелью не являлись. Кельи в большинстве своём весьма просторные, часто «двух-трёхкомнатные», с собственной кухонькой, в них стоят и музыкальные инструменты, и даже маленькая химическая лаборатория, где какая-то из сестёр развлекала себя опытами, есть даже пузырёк из-под морфия… Нравы здесь, впрочем, как и в любом замкнутом женском коллективе, были суровые. Когда настоятельницей избрали безграмотную, но фанатичную шизофреничку, то сестрички её признали святой не за всякие глупости, которые она говорила о каких-нибудь своих «голосах» или «посещениях» святых, а только после того, как она трижды оклемалась после того, как её трижды травили! Призвать к порядку всю эту вольницу удалось только в конце XIX века. Наверное, уже к тому времени относится очень суровая комната для свиданий через окошки в простенке, которую мы приняли чуть ли не за карцер. Страсть испаноговорящих христиан к религиозным куклам в монастыре достигла своего апогея в виде композиции Тайной Вечери в общей трапезной. Все апостолы и Иисус одеты в испанские одеяния позднего средневековья, Иуда, как и положено в Перу, выделен не только мошной, набитой серебренниками, но и цветом рожи – она у него красная, стыдно, наверное. Удивление вызвало только то, что любимый ученик фигурирует как Св. Иуда, не иначе как признаётся его неоценимый вклад в спасение человечества, если бы не его самопожертвование, ничего бы и не было… Удивил и обнаруженный Лёшенькой колокольный «станок», позволяющий эффективно звонить долгое время – типа, буддисты со своими барабанчиками, знай наших. Короче говоря, при всей неброскости архитектуры, монастырь интересен хотя бы как паноптикум. Забавно и то, как ближневосточная «архитектура» экстраполировалась в латиноамериканскую. Взгляд слегка «свысока» на внутреннее строение монастыря вызывает явное ощущение Ближнего Востока 37)из кадров CNN. Кстати, это прослеживается и во многих других городах, но если слепленные тяп-ляп халупы перуанских городков часто смахивают на сектор Газа из-за общей нищеты, то некоторые комплексы строений имеют стилистическое сходство. Ну и тут всё понятно, цепочка ясна: евреи - арабы в Палестине - арабы в Испании - испанцы - Перу…
Светская архитектура Арекипы, претендующая на старинность, по сути мало отличается от культовой. Особняки отличаются от церквей только отсутствием колоколен, а их внутренние дворики от замкнутых внутренних дворов монастырей – вообще ничем. Другие заметные особняки, а ныне присутственные места, Тристан-дель-Посо и Касона Ирибери, одно из зданий Университета тоже белые снаружи, с довольно затейливой резьбой, но внутри смотреть особо не на что. Остальное фон, но совсем неплохой. Отличаются по стилистике три больших, по местным меркам, дома с длинными арочными галереями, стоящие на центральной площади. Сооружения кажутся вполне солидными, они в два полноценных этажа и вся площадь смотрится симпатично, в совокупности с растущими в центре пальмами и старинным фонтаном с фигуркой местного глашатая «Туту-руту» 38). Хотя сама архитектура слишком простая, а три одинаковых скромных и сереньких дома на одной площади - многовато.
Отдаляясь от центра, дома становятся более расписными и, естественно более современными, впрочем попадаются вполне приятные 39). Церкви тоже становятся менее «стандартными». Монастырь Реколета - очень своеобразное сооружение. Набор зданий наредкость эклектичен, тут и вполне традиционный клуастр, и можно сказать модерновая церковь с очень лаконичным, но приятно разукрашенным интерьером, включающим местами игривые обводы. Простенько, но не без вкуса. Монастырь был базой миссионеров, куда они стаскивали не только новообращённых индейцев, но и всякие отобранные у них диковины. Получился паноптикум, где хранятся и чучела пираний, и богомерзкие горшки моче, например и виде фалло-тестикулярного персонажа, почему-то ещё и расписанного под мухомор. Гуляя до Раколеты мы смогли ещё оценить прекрасный вид с мостов через бурную речку Чили и застали потешную церемонию – репетицию вручения государственных наград героическим перуанским военным. Впрочем, далеко от центра удаляться в Арекипе не стоит. Неожиданное сочетание добротного и аккуратного центра, идеально подошедшего бы тихому провинциальному городку, и совершенно чудовищных трущобных пригородов грязного стихийного мегаполиса становится настоящим культурным шоком. Кошмарный хаос и убожество огромных бантустанов Арекипы может напрочь сбить весь позитивный настрой, появившийся после прогулки по центру. Разве что величественность природы, немного оживающей после прибрежной пустыни, сильно спасает…
Хотя, начиная с полудня, получивший исчерпывавшее представление об колониальной архитектуре Драйвер справедливо намекал, что пора ехать, я всё же побудил своих товарищей пройти всю программу-максимум по Арекипе. Но дисциплина – прежде всего, в 13.45 мы сели в наш джип и тронулись в путь.
IХ. Арекипа - Пуно (продолжается 6 октября 2010 года, среда).
«Расстояние, разумеется, придало очарования
этой варварской стране...»
В. фон Хаген
Колеся по Перу, мы сразу отказались от поездки в джунгли, но никак не могли отказаться от поездки на озеро с чарующе-прекрасным, звучащим как песня именем Титикака. Ближайшим к озеру городом является Пуно. Из Арекипы, опять-таки можно ещё свернуть на Колку через Чивай, но этот момент был нами давно исключён, пришлось гадать о другом. Из Арекипы в Пуно ведут, по меньшей мере две дороги, 30а и 30б, причём 30a сразу в Пуно, а 30б через город с милым сердцу названием Хульяка. Мы всё-таки решили поверить карте, и поехали по 30б, которая была отмечена как магистральная, через Юру, Патауаси, Имату и Санта-Люсию, и правильно сделали, в конечном итоге.
Высоту надо было набирать. Винтообразные подъёмы были неизбежны. Правда такого ветвистого и страшного серпантина, как перед Арекипой уже не припомню. Залезая накануне с уровня моря на 2300 серпантин был куда как круче, с 2300 до 3500 всё получалось как-то плавнее. Местами набор высоты был совсем незаметным, автодорога бежала по знаменитым перуанским плато, в обнимку с железной дорогой.
В плане ландшафтов, дорога мало отличалась от всего того, что мы видели раньше: полупустыня 40)и каменные россыпи41) . Но постепенно стали появляться кое-какие растительные пупырышки и клочочки 42), потом что-то типа травы, а потом даже и кустарники. Правда, даже местной весной все эти проблески флоры как-то не очень зелёные, такое впечатление, что они сразу всходят в виде сена 43).
И ещё, наконец-то появилась местная живность. Стада пасущихся лам и альпак тучнели на глазах 44). В Перу можно видеть четыре вида производных верблюдоподобной зверушки. Викуньи и гуанако, самые маленькие и самые большие встречаются редко, потому как они чаще дикие. Альпака похожа на большую длинноногую и длинношеею овцу, а лама больше на очень лохматую и опять-таки длинношеею лошадь, она больше и чумазее альпаки и шерстистостью менее ценна. Появились и дорожные знаки: «Осторожно, ламы!».
К слову, везде говорится, что в Перу дорожные знаки соответствуют мировым стандартам, что вообще-то не совсем правда. Содержание знаков в целом было понятным, но и по форме, и по цвету, и по нанесённому рисунку они были малопохожими на известные нам. Вот, например знак «Осторожно, ламы!» в отличие от нашего треугольного «оленя» был ромбическим и жёлтым. Впрочем, его содержание было вполне доступным, а сами ламы и альпаки из всего перуанского зверья показались наиболее индифферентными к дорожному движению, никак в нём не участвуя. Паслись себе и паслись, не обращая на нас никакого внимания, в отличие от создававших активный антитрафик на перуанских дорогах коров, овец, свиней и особенно собак, которые часто даже не вставали с дороги перед движущимися машинами.
Перуанские дети тоже любят проводить время на дороге, мы наблюдали пару, как бы это, помягче выразиться, балбесов, игравших во что-то подобное крикету, прямо через проезжавшие машины. Поэтому и знаки, трактуемые, как: «Осторожно, футболисты!» и даже «Осторожно, баскетболисты!», нас потом уже не удивляли. Не особо развивая детскую тему, скажу ещё, что определённой заботой они в бедной стране всё-таки окружены. Школы, даже в захудалых деревеньках, выглядят наиболее солидными зданиями, большинство школьников облачено во вполне приличную форму, хотя, возможно школьники и тут тоже бывают разными…
Ну а из довольно-таки бедной фауны особенно порадовали совершенно неожиданно встретившиеся в довольно большом количестве фламинго, причём в своей самой эффектной ипостаси: ярко-розовой, даже красной 45). Мы про них читали в одном из отчётов, но всё равно были приятно удивлены. Мало того, что эти птички вполне ужились с окружающей полупустыней, где было удивительным обнаружить озерки и даже полноценные озёра, так ещё и с высокогорьем они вполне ужились, и с довольно серьёзными холодами со снегом и льдом, что в этих краях совсем не редкость.
Короче говоря, до поры до времени было весело, грустно становилось только тогда, когда проскакивали населённые пункты. Представить что в этих разбросанных в бескрайней пустыне домишках, напоминающих изрядно потасканные вагончики-времянки наших строителей, можно жить долгое время, было невозможно, но по-видимому, так и было. Хотя эти, с позволения сказать, городки не сильно затрудняли наше движение, но неуклонно требовали снижение скорости до 35 км. Смешно! «Гаишники» встречались, но редко, в основном непосредственно на «пейяхе», денежку за дороги взимали регулярно. Впрочем, было за что. Дорожное полотно было очень приличным, хотя и попадались участки, где на асфальте маленько сэкономили. Мы шутили, что тут сменился «региональ - президенте».
Но когда мы въехали в славный город Хульяка, стало не до шуток. Вот только-только мы ехали по шустрой магистрали мирового, нет, в данном случае, даже европейского уровня, и вдруг ввалились на своём джипе в какое-то, я бы сказал зачеркизье. Было полное ощущение, что ты именно на недоброй памяти черкизовском рынке в разгар торговли. Вокруг нас теснились какие-то ларьки и палатки, толпились и сновали очень похожие на его завсегдатаев люди с тележками, а ещё ездили диковинные транспортные средства, мото- и велорикши и вообще чёрти что. Понятия о ПДД тут просто не было никакого. Магистраль исчезла бесследно среди всей этой вакханалии. Да что там автомагистраль, в этом муравейнике рассосалась даже железная дорога. Рельсы, конечно, были заметны, но даже они пугливо вжались в грунт, а уж как тут должен был ходить поезд, вообще непонятно. Но нам повезло, Драйвер достаточно верно выбрал дорогу, которая ему показалась самой проезжей, и с присущим ему хладнокровным упорством продирался через весь этот авто-мото-зоопарк. На эту Хульяку мы убили больше получаса, хорошо ещё, что никто из этих милых людей не повредил нам машину. Когда мы вырвались опять на оперативный простор, уже темнело. Немного покружив по городу, мы слегка запутались и не сразу поняли, на какую часть дороги Куско-Пуно попали, и нам было принципиально правильно повернуть. Указателей «Куско – туда» не было, нам подсказал навигатор, с горем пополам мы повернули куда надо. После Хульяки ещё раз берут плату, и до Пуно дорога очень хорошая, даже в сгущающейся темноте доехали довольно быстро.
Х. Пуно (заканчивается 6 октября 2010 года, среда).
«…И всё тошнит, и голова кружиться,
И мальчики кровавые в глазах!
И рад бежать, но некуда… ужасно!»
А.С. Пушкин
Всё, что происходило в конце дня, я выделю в отдельную главку, поскольку считаю важным. Мои личные переживания по этому поводу может быть и не интересны никому, но с профессиональной точки зрения ситуация была поучительной...
В Пуно мы въезжали уже в темноте, было семь вечера. Пригороды в свете фонарей выглядели достаточно романтично. Лёшенька даже огорчился, что не сможет обозреть всё это при свете дня, но мы хором возразили: «Боже упаси!». Главной задачей для себя мы сочли опять-таки найти гостиницу, удовлетворяющую всем нашим требованиям. Если предыдущие ночи мы проводили в местах, найденных по наводке, то конкретных указаний на подобающий отель в Пуно у нас не было. Что-то мы вычитали сутра в Интернете, и Драйвер предусмотрительно выкинул на экран своего нотебука, чтобы можно было пользоваться картой даже в отсутствие коннекта. Увы, этот фокус не прошёл. Гостиницы с такими данными по указанному адресу мы не нашли, а вернее даже самого адреса не нашли.
С адресами домов в перуанских городах вообще происходят странности. Если не брать Лиму, где нумерация поддаётся пониманию умом, то в других городах она нашему разумению недоступна. Номера домов в Перу, как правило, трёх и четырёхзначные. Причём, что нумеруется: дома, подъезды, окна или, может быть удалённость от начала в метрах или ярдах, мы так и не поняли. Поэтому, после номера, скажем, 173 следующий дом может быть 235.
Вот примерно в такой же промежуток попала и наша гостиница. Пришлось колесить по городу и проситься на постой. Причём вечерняя езда по Пуно совсем не сахар, хаос на дорогах ничуть не меньший, чем в той же Хульяке. И светофоры весьма забавные, они только мешают движению и пониманию ситуации. Эти раритетные агрегаты имели малюсенькие глазки, и увидеть, какой там горит свет, и так-то было весьма затруднительно, а ещё и развешены эти игрушки были под какими-то, очевидно специально рассчитанными углами так, чтобы любой участник движения с любой стороны мог углядеть для себя «зелёный». В результате все и пёрли как хотели. Местами на особо оживлённых перекрёстках, были водружены регулировщики, причём… параллельно с работающими светофорами! Эти люди гордились своей миссией, они производили возвышенные пассы и выразительно свистели. Впрочем, мало кто обращал на этих страстотерпцев внимание. Но у нас осталось в основном приятное впечатление от дорожной полиции Перу, во всяком случае, от регулировщика из Пуно. Крутясь по городу, мы дважды проезжали место его духовного подвига, причём оба раза нарушая правила, как и все прочие, конечно. Когда мы всё-таки привлекли его внимание, этот святой человек только попросил съехать с его левой ноги и впредь, по возможности, следить за его жестами. Третий раз проезжать мимо него уже было совестно…
И вот когда поиски пристанища достигли своего апогея, проявились симптомы горняжки… В Арекипе, даже при наших активных перемещениях высота в 2300 м никак не сказывалась. И пока мы гоняли по высокогорной местности, не вылезая целиком из машины, ничего не чувствовали, даже о том, что Пуно находится почти на 4000 м, прочли только по дороге. А вот когда Драйвер вышел из машины, чтобы в очередной раз попытаться найти нужный нам номер дома, то сразу почувствовал, что дышать ему совсем не просто. Следующий раз выходил я. Пройдя метров пятьдесят, я тоже испытал необычные для себя ощущения. С естественным недостатком кислорода я раньше никогда не сталкивался, но состояние отчасти можно сравнить с тем, что на тебя навесили ещё одну такую же тушку и заставили идти в гору. Сразу словно навалилась сильная усталость, дыхание само собой стало чаще и поверхностней. Голова будто чем-то наливалась, но пока было терпимо...
Наконец мы увидели явно отель и явно относительно высокого класса, и Драйвер пошёл на переговоры. Вернувшись, рассказал, что трёхместных номеров нет, ему предложили два двух местных за совершенно неприличные деньги, очень дорого, но хрен с ним, надо вставать здесь. Но когда я спросил, почём процесс, Драйвер дал такой ответ, что мы изрядно повеселились. Выяснилось, что за номер просили, страшно сказать, аж 70 баксов, но он возмутился до глубины души дороговизной для трудящихся, и… сторговался до 50! Оказалось, что он чего-то перепутал и потому счёл стоимость номера астрономической. Самым примечательным, конечно был сам факт торга в гостинице!
Вселяясь, мы сразу спросили: «А как у вас с Титикакой?» «Вам какую?», - спросили у нас. Вообще путешествие по Титикаке подразумевает довольно обширный круиз с заплывом в сопредельную с Перу Боливию и посещением руин культуры Тиуанако, но мы решили удовлетвориться поездкой на т.н. «острова» Урос. То есть на плавучие острова, где живут индейцы уру. «Нет проблем!», - сказали нам: «Завтра в полдевятого и по полтинничку солей с носа». Ещё мы поужинали в гостинице, сил искать что-то в городе не было, да и высовывать нос в пугающий бардак вечернего Пуно не хотелось. Попробовали мясо альпаки, мясо как мясо.
А вот потом прижало как следует… На мне, при моей массе и подпорченной уже сердечно-сосудистой системе, горняжка сказалась, наверное сильнее всего, хотя перед поездкой я плоть укрощал довольно честно. Но тут, даже приняв в номере горизонтальное положение, чувствовал себя хреново. Башка гудела, болела и кружилась, виски трещали, тошнить не тошнило, но мальчики кровавые в глазах прыгали. Сердце колотилось в покое ударов на девяносто, не меньше. Дышать было тяжело, даже лёжа, я искусственно стал углублять дыхание, но кислорода не хватало явно, одеяло реально давило на грудь. Повернуться на левый бок или на живот было немыслимым. Спать в эту ночь почти не удалось, отчасти мешали ещё шум и шарканье в холле отеля, куда опять выходили «окна» моего номера. Правда, я никогда не хватался за фармпрепараты и сейчас не стал принимать ничего из взятого, кроме болеутоляющего, пока было терпимо – надо терпеть, тем более на ночь. Мужикам было тоже хреново, но всё-таки, наверное, полегче. Драйвер вёл себя совершенно самоотверженно, хотя к своим, привезённым из Москвы соплям присоединил ещё и симптомы горняжки. Мной можно было пожертвовать, но Драйвера надо было приводить в чувство, и я испытал на нём кавинтон, говорил, что помогло.
Всё это я к тому, что высокогорье – не шутка, и этот неприятный момент надо учитывать, чтобы не подпортить себе впечатление от прекрасной, по своему страны Перу. Не зря же на ресепсьоне нашей гостиницы стоял кислородный аппарат…
XI. Пуно – Титикака (7 октября 2010 года, четверг).
«Настоящему индейцу надо только одного,
И того совсем немного, да почти что ничего.
Если ты, чувак, индеец, ты найдешь себе оттяг!
Настоящему индейцу завсегда везде ништяк!...»
Ф.В. Чистяков
К утру головная боль почти прошла сама собой, раздышалось чуть-чуть, хотя ощущение сильно повышенной гравитации оставалось. Препараты я не принимал, но народным средством пренебрегать не стал. А таковым в Перу является, безусловно, кока. Перу – одна из совсем немногих стран, где этот чудный кустарник разрешено возделывать легально, и её листьеоборот вполне законный. Кока лежит в основе перуанского мировоззрения, чего аборигены совсем не стесняются, а ставят себе в заслугу. Коку кладут куда ни попадя: в чай, в конфеты, в пиво, наверняка курят и уж точно жуют, это всё не запрещено. С тем, чтобы добыть кокаин, очевидно, тоже никаких затруднений не возникает, но этим уж я баловаться даже не думал, а вот от листьев коки не отказывался. В этот день пили мы чай с кокой, можно сказать литрами, а я ещё и стал жевать сами листья, никаких проблем, в буфете целый тазик с ними – жуй, глотай! Жевал я тщательно и довольно долго, но видимо в недостаточном количестве, потому как не особо ощутил воздействие этого растения, наверное три-четыре листочка зараз – мало, но я ж не наркоман в конце концов! Мужики эту гадость пробовать на зуб и вовсе не стали…
Хотя мы и «заказали» экскурсию, лично у меня были серьёзные сомнения в том, что в назначенное время за нами придут. Спокойный, как всегда, Драйвер доверял пунктуальности аборигенов куда больше и мои сомнения решительно развеивал. И действительно, практически вовремя приехал микроавтобус и спросил нас. Волшебная Титикака становилась реальностью!
Мы поехали на пристань. Вид на город оттуда был не самый радостный, каскадики - рядки глинобитных, слегка подкрашенных домишек, как из новостей про сектор Газа, того и гляди, появятся израильские бульдозеры 46)…
Группка, как и ожидалось, была сборной солянкой 47), на катер мы загрузились вперемешку с австралийками, англичанками, какими-то мужиками из Коста-Рики, аргентинцами, гватемальцами и человеком, утверждавшим, что говорит на языке аймара, хотя боливийцем он не был, судя по шуткам, которые отпускал наш гид про Боливию. Сначала в лодку зашёл абориген, лабанул пару-тройку до боли знакомых попсовых квази-народных композиций, причём одновременно играл на местной полубанджо – полугитаре и деревянной свирели и ещё и пел. Не очень музыкально, но вполне аутентично. Потом пришёл и гид – типичный индеец, говоривший на трёх языках сразу, не считая кечуа и аймара. Пока мы плыли, он долго и уже достаточно нудно объяснял, что от лица всех индейцев настаивает на том, что озеро называется не «титикака», что не очень красиво и звучит, и переводится, а как-то «титикхаака», что значит «Чего-то-Там-Хорошее-У-Пумы».
Вообще-то само озеро мне тоже представлялось гораздо более красивым и величественным. Всё-таки горное, даже высокогорное – синяя, но до глубины души прозрачная вода, снежные вершины вокруг, камни разноцветные, ну как-то так. А увиделась Титикака – так, заросшим тростником болотцем 48) с десятиметровым слоем ила на дне, зеленовато-мутной водицей в желтовато-нелепых берегах. Уважающая себя рыба там не живёт, только какая-то секельдявка, размером с подмосковных прудовых карасей.
Приплыли мы на т.н. «острова Урос» 49). То есть на плавучие острова, где живут индейцы уру. Уру это не самоназвание, это презрительная кличка, данная им соседями, типа того, как в Северной Америке обозвали сиу, этакое кинзадзинское «кю!». Неудачливых уру загнали в озеро, где они и обосновались, соорудив себе большие плоты, целые острова из тростника. Острова представляют собой огромные свалявшиеся кипы тростниковой соломы, по мере изгнивания нижних слоёв, сверху накидывают новые. При этом плавучести эти плавсредства не теряют. Тростник в жизни уру – всё. Из него строят, им топят, на нём плавают, им и живут, его и едят, не жизнь – сказка!
Со временем «уру» пообтёрлись и стали раздуваться от собственной особливости, утверждая, что это они от презрения к прочему кечуа-аймарскому быдлу самоустранились в озеро, даже говорили, что они особая раса, не человеческая. Ну что-то особое у них, конечно, есть, даже их приветствие звучит как-то непривычно не по-индейски: «камисараки!». Так что публика интересная, хотя сейчас их житьё-бытьё на плавучих островах на этой самой Титикхааке по большей части аттракцион для туристов 50). Но уру там правда живут, ведут своё нехитрое хозяйство, меняют 51) у прибрежных кечуа рыбу на картошку, ткани и коку, без неё куда ж тут, перемещаются на своих вязанных тростниковых лодках, а при необходимости и целиком на самих островах. Помимо россыпи маленьких островов на пяток домиков-палаток 52), у них есть ещё большой центральный, «административный» остров, где расположена школа и, очевидно, шалаш совсем местного «региональ - президенте».
Кстати, если лодки из тростника нам показались вполне аутентичным и по-прежнему достаточно практичным средством передвижения, то вот насчёт хвалёных «бальсовых» плотов 53), с лёгкого пера Тора Хейердала запущенных во всеобщий этнографический обиход, у нас сложилось вполне определённое мнение, что до смелых экспериментов этого норвежского баламута индейцы Титикаки такой фигнёй не занимались, поскольку такие плоты – судно совершенно не гребное и при наличии плавающих островов ненужное. Кстати, хотя эти недоразумения и обзываются «бальса», они здесь ни разу не бальсовые, поскольку бальса - это дерево… Ну и на фоне всей титикакской экзотики особенно повеселили солнечные батареи, установленные на тростниковых крышах тростниковых хижин 54). Конечно, как можно оставить уру без «мундиаля» и мексиканских сериалов!
Мне вообще очень претит роль, как этакого колонизатора, которого туземцы обхаживают и носят в паланкине, так и роль богатенькой дойной коровы, которой с лицемерным радушием впаривают всякие надуманные показушные псевдофольклорные постановки. Всё это, в некоторой степени, присутствует и в плавании на Титикаку, но в целом путешествие в основном получилось приятным, послужив ещё и оттягивающим средством после лёгкого приступа «горняжки», и дополнительным стимулом любви к своей Родине! Что значит наше никчёмное существование в политически, экономически и экологически нестабильном московском аду по сравнению с райской и размеренной жизнью титикакцев на лоне природы…
Вернулись мы где-то в районе полудня. Сам по себе город нам совсем не был интересен. Потому отыскивать какие-то ещё достопримечательности в муравейнике безрадостных кварталов мы и не собирались. Издали бросили взгляд на приятную, но вполне заурядную церковь, тем и удовлетворились. Всё, покуражились, пожевали коки, и хватит, выходи строиться, пора ехать в Куско!
