Европа в период раннего средневековья была погло¬щена своими делами, и после IV в. о Сокотре поступало мало новых сведений. Арабские географы и историки, по¬вествуя об острове, часто пересказывали сообщения рим¬лян и греков. Тем не менее некоторые данные этого вре¬мени представляют интерес. К X в. относится известие, что на острове жило 10 тыс. вооруженных мужчин. В XIII в. Марко Поло писал, что все сокотрийцы - христиане, они пита¬ются молоком, мясом и рисом, занимаются рыбной лов¬лей, охотой на китов (?) и торговлей. На остров еще за¬ходило много торговых кораблей. Кроме того, Сокотра служила базой пиратам, продававшим жителям острова свою добычу. Далее вплоть до XVI в. ничего определен¬ного и точного о Сокотре не сообщалось. Конечно, можно уверенно говорить, что за это время потомки греческих, арабских и индийских поселенцев перестали быть «чуже¬странцами», превратились в сокотрийцев, переняв язык и обычаи местных жителей, образовали единое населе¬ние. В конце XV - начале XVI в. интересные сведения о Сокотре можно найти в книгах знаменитого арабского лоцмана из Омана Ахмада ибн Маджида (впоследствии именно он провел корабли Васко да Гамы от сомалийского порта Малинди до побережья Индии). Ибн Маджид сообщал, что на Сокотре жили ахмадж ан-насара (христианское население, близкое, по мнению Ибн Маджида, к варварам. Этих сокотрийских «варваров» считали потомками греков, о которых сообщали средневековые арабские географы.
В XV в. на Сокотру с континента приплыли махрийцы - племена прибрежного аравийского района Махры, расположенного напротив острова, видимо, достаточно близкие к сокотрийцам по языку и обычаям (ведь сами сокотрийцы, скорее всего, тоже были переселенцами из Южной Аравии, но они смешались с более поздними колонистами из других стран). Махрийцы к тому времен были ревностными мусульманами. Ибн Маджид писал: «Амр бен Афрар и Бану Абд ан-Наби ас-Сулеймани аль-Химьяри, оба из шейхов Махры, построили там крепость и правили частью местных жителей, принуждая их работать на себя; они обложили их налогом: с каждого мужчины тюк камеди, а с каждой женщины - одеяло местной выделки». Далее Ибн Маджид сообщал: «Они (аборигены) убили Ахмада бен Мухаммада бен Афрара, который правил им после смерти своего отца. Тогда прибыли братья его о' ца вместе с соплеменниками, отомстили за него, сило заставили их работать — и поставили Ибн Абд ан-Наб править ими. Сейчас они говорят, что остров приноси несчастье тому, кто им правит. Там есть коренное население, которое, когда к ним приходит чужеземец, даст ему питьевую воду и пищу, свою одежду и своих женщин. Ими правит женщина, а что касается их женитьбы, то это находится в руках священников, которые обитают в их церквах; они женят людей по ее совету, но в наш время ее власть закончилась, ослабела». Из заметок знаменитого лоцмана видно, что в 1489 г. Сокотра уже находилась в руках махрийцев. Вероятно, махрийцам не удалось установить непосредственный контроль над всем островом (об этом пишет Ибн Маджид, а также свидетельствуют многие события, произошедшие позднее, во время португальского завоевания. Они лишь облагали население натуральным налогом. Между махрийцами и коренными сокотрийцами существовал определенный антагонизм, что подтверждается убий¬ством аборигенами махрийского шейха. Своеобразный матриархат, описанный Ибн Малжидом, не вызывает особого удивления: на определенной ступени развития общества это естественно. Как сообщают, в некоторых горных племенах острова брак до сих пор заключают по желанию и выбору женщины.
Колонизаторами Сокотры выступило махрийское пле¬мя «бану Афрар», жившее в районе современного города Кишн на побережье Аравии. Португалец Барруш писал, что к португальскому завоеванию, т. е. к 1507 г., Сокот¬ра находилась под управлением султана Кишна уже 26 лет. Таким образом, колонизация была завершена примерно в 1481 г. Махрийский форт Сук, центр тогдашней Сокотры, находился к востоку от современной сто¬лицы острова Хадибо, он был построен еще до 1481 г. и перестроен после португальского завоевания. Форт располагался в 400 м от гавани на мысе, который португальцы называют то Соко, то Сото или Косо (по-видимому, испанский и португальский вариант арабского сук - «рынок»). Ссылаясь на португальцев, а также на тот факт, что арабские историки тоже называли это место «Сук», все исследователи (в том числе и изучавший средневековые хадрамаутские хроники англичанин Р. Б. Сэрджент) считают это название подлинным. В сокотрийском языке, действительно, есть заимствованное из арабского языка слово сук, и около гавани, куда в древности могли заходить корабли с иноземным товарами, возможно, существовал рынок. Однако сами сокотрийцы называют это место «Шек», что никак не связано с рынком, а восходит либо к сокотрийскому слову шко - «вооруженный», либо к корню шеке – «приближаться», в данном случае к морю).
Арабские средневековые историки, например Ибн аль-Муджавир и аль-Хамадани, сообщают не только о гавани, но и о существовании города под названием Сук. Ибн аль-Муджавир описывает этот город. О форте в Суке, расположенном к востоку от Хадибо, в 1541 г. сообщает португалец Жуан ди Каштру и даже публикует его рисунок. Т. Бент также помещает Сук к востоку от Хадибо. Сейчас от форта осталась только груда камней и часть кирпичной кладки, но в XV в. это было мощное по тем временам оборонительное сооружение. Как отмечали многие специалисты по южноаравийской архитекту¬ре, руины напоминают крепости стиля «яфи», которые до сих пор сохранились в области Яфи и в Хадрамауте. Замечательным образцом этого стиля служит бывший дворец правителя султана Касири в Сейуне - северной столице Хадрамаута. Крепости «яфи» квадратные или прямоугольные в плане, по углам прямоугольника, обра¬зованного стенами, высятся цилиндрические крепостные башни с бойницами наверху. Потомственные строители, яфисцы, строившие эти твердыни, называли их хисн би-ма'асырих — «крепость с башнями». Форт в Суке, по данным археолога П. Шикни, впервые обследовавшего его, имел около 25 м в длину и 20 м в ширину. В сотне метров на юго-восток от главного форта была расположена еще одна постройка такого же типа, от которой, как и от форта, осталась только часть кладки. Она была скреплена известковым раствором. Башня в северо-восточном углу здания достигает 3,6 м в диаметре. Исходя из того, как ориентирована восточная стена здания, также прямоугольного в плане, это смогла быть мечеть. К северу от руин предполагаемой мечети находятся остатки церкви Богоматери Победы, выстроенной позже португальцами в ознаменование взятия форта. Церковь эта была построена на месте другого старого здания, которое было либо церковью, либо мечетью (хотя для мечети оно неверно ориентировано), о чем свидетельствуют остатки древнего известкового пола, обнаруженного археологами под первым. Девять колонн первичной постройки, от которых сохранились основания, сложенные из камней, скрепленных известковым раствором, любопытны тем, что все имеют различное сечение (т. е. колонны были разной формы). Одна колонна в плане образует квадрат, другая - вось¬миугольник, третья - звезду, еще одна - окружность. Сохранилось и изображение этого здания на рисунке, выполненном в 1541 г. Жуаном ди Каштру. Рисунок весь¬ма детальный, хотя в нем и не соблюдены современные правила перспективы и масштаб. Можно узнать даже пики гор Хагьера. Не видна только крепость у Габаль Хавари, горы, возвышающейся над Суком. Т. Бент еще в 1897 г. писал об остатках еще одного форта в долине Ферагея, к югу от Хагьера. Рядом с кре¬постью видны развалины древнего города. Крепостные стены, сложенные из огромных валунов, достигали 30 м длины, 1,5 м высоты, а толщиной доходили до трех мет¬ров! Вероятно, строители знали, как поднимать и транс¬портировать тяжелые камни. Можно предположить, что Ферагей в древности был каким-то важным центром: ли¬бо там были плантации деревьев, дающих камедь, либо заросли ароматических растений.
В 1956 г. до описанных Бентом развалин добрались Дж. Уикли и П. Шинни. Форт стоял в том месте, где до¬лина сужается. Постройки сложены из необработанных кусков скалы, главный форт в плане похож на треуголь¬ник. Массивные стены высотой св. 4 м из крупных гранитных валунов красноватого цвета соединяли две башни. Под одной из стен находился искусственный бас¬сейн, который, очевидно, служил рвом: когда в долине была вода, она заполняла его. Третья башня была расположена как бы на вершине треугольника. Около нее были обнаружены остатки маленьких комнат и внутрен¬него дворика, часть стены. Один из путешественников высказывал мнение, что это развалины португальской крепости. Однако Шинни пришел к выводу, что ничего специфически португальского в этих развалинах нет, но, судя по архитектуре строения и его местоположению, можно сказать с уверенностью, что здесь была крепость. Видимо, махрийцы во время колонизации острова XV-XVI вв. использовали ее как опорный пункт. Кре¬пость полностью контролировала главную дорогу с севера на юг острова, она стояла в самом сердце территории занимаемой аборигенами, а поэтому была идеальной базой для дальнейшего продвижения махрийцев вглубь острова или для карательных рейдов. Правда, мы не знаем, насколько активно население сопротивлялось махрийскому проникновению на остров. Можно допустить, что колонизация проходила относительно мирно, тем более что сокотрийцы не были фанатиками христианства, которые активно сопротивлялись бы внедрению ислама.
Но вскоре махрийским шейхам суждено было пере¬жить тяжелые времена. Вот что сообщает «Хроника Шанбаля» о главном событии 1507 г.: «В этом году неверные франки взяли Сокотру, убив там сына ат-Тау'ари аз-Зувейди с пятью десятками му¬сульман, и выстроили там крепость». Как нам известно, это произошло в апреле 1507 г. Двадцатишестилетнее правление шейхов рода Афрар было на несколько лет прервано.
Начало XVI в. открывает период в истории острова, о котором известно, пожалуй, больше, чем о любом дру¬гом. Это было время португальской колониальной экс¬пансии в страны бассейна Индийского океана. Как раз в эти годы португальцы основали свою огромную, но не¬долговечную колониальную империю в Индии, Африке и Персидском заливе.
Португалия, которая в XV-XVI вв. была наряду с Испанией крупнейшей морской державой мира, долго искала путь из Европы в Индию. Весь XV век португаль¬ские корабли бороздили океанские просторы, заходя все дальше на юг вдоль западного побережья Африки. Наконец в феврале 1488 г. Бартоломеу Диаш первым из португальцев обогнул южную оконечность Африки и вышел в Индийский океан. В 1497 г. португальцы снарядили в Индию экспеди¬цию Васко да Гамы. В июле 1497 г. три его корабля - «Сан-Габриэл», «Сан-Рафаэл», «Бэрриу» и небольшое транспортное судно отплыли из Лиссабона, прошли вдоль всего западного побережья Африки, обогнули мыс Доброй Надежды и, продвигаясь вдоль восточного побережья, в 1498 г. прибыли в сомалийскую гавань Малинди. Таким образом португальцы первы¬ми из европейцев открыли юго-восточное побережье Африки и посетили несколько прибрежных пунк¬тов на этом побережье (до Малинди). Но честь круп¬нейшего подвига в истории мирового мореплавания - пересечения Индийского океана - принадлежит не столько Васко да Гаме, сколько великому арабскому лоцману Ахмаду ибн Маджиду. Ибн Маджид был взят на борт португальского флагмана в Малинди. По своей лоции он привел португальские корабли в индийский порт Каликут. В конце августа 1498 г. Васко да Гама, установив связи с правителем Каликута и приняв «а борт груз пряностей, тронулся в обратный путь. Открытие регулярного морского пути из Европы к Малабарскому побережью Индии имело огромное историческое значение для всего мира. Португальцев же оно сделало колониальными хозяевами многих стран Азии В 1502 г. Васко да Гама во главе флотилии из двадцати кораблей вновь отправился в Индию, основал ряд фортов на Малабарском побережье и, ограбив многие города и жестоко подавив сопротивление местного населения, с богатой добычей вернулся в Лиссабон. Но Сокотру португальцы открыли для себя лишь в 1503 г. Это сделал капитан Фернандиш Перейру.
В 1505 г. другая португальская флотилия под командованием Франсишку ди Алмейды вышла из лиссабонской гавани. На борту кораблей находилось тысяча пятьсот солдат. Алмейде предстояло провести еще более широкую завоевательную кампанию в Восточной Африке. Ему был дан приказ создать шесть военно-торговых опорных пунктов на пути между Восточной Африкой Индией. Алмейда установил полное господство португальцев в прибрежных районах Восточной Африки. Португальцы начинали свои отношения со странам расположенными в этом регионе, с торговли, а потом завоевывали их. 5 апреля 1506 г. знаменитый португальский адмирал Тристан да Кунья по приказу короля Португалии Мануэла во главе эскадры из четырнадцати кораблей отчалил из гавани Лиссабона, взяв курс на Индию. На следующий день поднял флаг его помощник Альфонсу д'Албукерки, последовавший за ним еще с шестью кораблями. Они обогнули мыс Доброй Надежды, но, добравшись до Малинди, пришли к выводу, что в этом зоне уже слишком поздно пересекать океан, чтобы идти в Индию. Командиры португальской эскадры поручил своим агентам собрать сведения о местах, пригодных для стоянки на сезон бурь. После недолгого совещания было решено плыть на Сокотру и переждать там несколько месяцев, пока установится хорошая погода. Кроме того, португальцы считали население острова христианским и решили основать там форт, который мог бы охранять морской путь в Индию. Вот что происходило в январе 1507 г., по истечении десяти месяцев со времени отплы¬тия экспедиции из Португалии: «Не заходя ни в одну землю, плыли они и бросили якорь в Соко (Суке), который был главным пор¬том острова, и где обитали местные жители. В празднич¬ный день, с флагами, реющими на всех кораблях, они от¬салютовали острову артиллерией, так как его населяли христиане. Но когда Тристан да Кунья увидел там выст¬роенный арабами форт, окруженный стеной и крепостны¬ми башнями с высокой башней в центре, что сильно рас¬ходилось со сведениями, полученными их королем Ма¬нуэлем, он послал за Алфонсу д'Албукерки и всеми капи¬танами флота. Он сообщил им, что король приказал ему построить на этом острове крепость и оста¬вить ее командиром Алфонсу ди Норонью для охраны и защиты христиан, которые жили на острове со времен Святого Фомы, что король велел распространять имя Господа на всех землях, которые они завоевывали». Арабский форт на острове оказался неприятным сюр¬призом для португальцев. Все попытки договориться с шейхом, командовавшим фортом, потерпели неудачу. Арабы не только отказывались покинуть крепость, но и вообще не хотели иметь никаких дел с невесть откуда явившимися португальцами. Тогда адмирал Тристан да Кунья, положившись на малочисленность гарнизона (а также на бога), решил атаковать форт. Высадка была трудной, так как море было неспокойным, а берег не давал прикрытия. Алфонсу д'Албукерки на маленькой лодке сам произвел разведку побережья и «возле пальмовой рощи обнаружил бухту, где море было более спокойным, и, хотя она была далеко, они все же решили высадиться там».«Великий Алфонсу д'Албукерки приказал своему племяннику дону Алфонсу ди Норонье привести в готовность его лодку с сорока мушкетерами, взять с собой пушку и порох для нее, ядра и двух бомбардиров, а также кабрию (подъемное устройство) и две веревочные лестницы для того, чтобы штурмовать стены форта, если будет необходимо. Сам он собирался плыть за ними корабельном ялике вместе с доном Антониу ди Нороньей, доном Жуаном ди Лима, его братом доном Жерониму ди Лима и другими идальго».
День еще только занимался, когда атакующие отплыли к острову: впереди Тристан да Кунья, в арьергарде Алфонсу д'Албукерки. Проплывая вдоль берега, д'Албукерки заметил, что море почти успокоилось и что они могут высадиться и здесь. Он увидел, как из крепости вышел арабский шейх с сотней людей, направляясь к частоколу, который они воздвигли ночью, чтобы помешать португальцам высадиться в лагуне. Тогда д'Албукерки приказал Норонье начать высадку немедленно, прежде чем моряки успели это сделать, шейх заметил их и послал восемьдесят человек обратно в крепость, а с двадцатью другими людьми остался, чтобы преградить путь Норонье. «Когда они столкнулись, между ними завязала схватка, в которой пустили в ход и абордажные крюки, и пики, и несколько из тех восьмидесяти были ранены. Дон Алфонсу Норонья вступил в единоборство с арабским капитаном, и удары абордажных крюков уже чуть было не сразили его, как появился Алфонсу д'Албукерки с остальными своими людьми и покончил с шейхом». Арабские воины, увидев, что их предводитель убит, бросились к крепости. «Пока они добрались до крепости, - пишет португальский хронист, - наши люди убили восемь из них, остальные же обратились в бегство и, миновав крепость, скрылись в горах. Арабы, наблюдавшие со стороже башни, как наши люди приближаются к крепости, стали бросать сверху камни, и это утомило их. Алфонсу д'Албукерки ударили по темени большим камнем с карниза, и он тотчас же пал на землю в ужасном состоянии, при этом он не потерял сознания, приказал людям вплотную окружить крепость и послал Нуну Важа ди Кастелу-Бранку доставить ядра, подъемное устройство, лестницы, топоры и тараны, чтобы взломать ворота крепости. Когда Нуну Важ принес лестницу, Алфонсу д'Албукерки приказал приставить ее к стене, и наши люди начали подниматься. Первым был Гашпар Диаш ди Акасери ди Сал, поднявший свой флаг, и Нуну Важ с флагом Жоба Кеймаду, а за ними последовали другие».
В упорной схватке на стенах и башнях форта многие из захватчиков лишились жизни. Но исход был предрешен: силы были неравны. Понеся большие потери, арабы укрылись в главной башне, португальцы с помощью топоров и таранов прорвались внутрь форта и блокировали дверь, ведущую в башню, ожидая Тристана да Кунья. У частокола в лагуне тот встретил слабое сопротивление арабов, многие из них были уничтожены, остальные бежали в горы. Затем он присоединился к д'Албукерки, войдя внутрь форта. Из полутора сотен арабских воинов оставалось в живых всего двадцать пять, но они были недосягаемы в крепко запертой каменной башне. Португальцы попытались взять башню приступом, поднимаясь наверх по приставной лестнице, но вскоре поняли, что понесут большие потери, так как представляют отличную мишень для стрел, летящих в них сверху. Антониу ди Норонье арабы снесли бы голову, не отведи д'Албукерки удар своим щитом. Тогда Тристан да Кунья решил вступить в переговоры с оставшимися арабами, поскольку им не было смысла продолжать битву, - ведь форт фактически был уже в руках португальцев. Однако арабы ответили, что они «весьма обязаны достойному господину за его желание пощадить их жизни, но, сообщив им о гибели их предводителя, он дал им достаточный повод, чтобы отклонить милость, поскольку махрийцы не привыкли возвращаться живыми домой, оставив своего предводителя мертвым на поле боя, тем более что он был сыном их властелина. Потому он и мог поступать, как ему угодно, что сдаваться они не собирались». Португальский адмирал, услышав гордый отказ от капитуляции, послал своего пажа Жуана Фрейри, Нуну Важа ди Кастелу-Бранку и еще троих молодцов взобраться на террасу башни и разведать, нельзя ли оттуда проникнуть внутрь. Первым поднялся Жуан Фрейри, но когда он перепрыгивал через парапет башни на тер¬расу, арабы его заметили, открыли дверь, ведущую на террасу, и убили смельчака. У Нуну Важа был арбалет, а из лодок принесли два «бискайских кола». Под таким прикрытием португальцы полезли по лестнице, несмотря на удары арабских копий и стрел, и, наконец, прорвались в башню, где уничтожи¬ли всех арабов, кроме одного, который затем служил у них лоцманом в путешествиях вдоль аравийского берега. Атака португальцев началась в шесть часов утра, к часу дня они полностью захватили крепость. Трофеев там оказалось немного - кое-какие продукты, снаряже¬ние, да меч, на котором по-латыни было написано: «Да поможет мне Бог». Кроме упомянутого воина выжил еще один араб - слепой старик, которого португальцы нашли у колодца. «Я могу видеть только одно, - сказал он им, когда его привели, - путь к свободе». Он был освобожден.
Итак, сражение у стен сокотрийской крепости оказа¬лось непредвиденно тяжелым. Португальцы долго помнили сопротивление защитников крепости. До сих пор хранится в одном из музеев Лиссабона картина худож¬ника Жоржи Колашу «Штурм Сокотры», - воспоминание об этой битве. «На утро следующего дня Тристан да Кунья со всеми своими людьми отправился в мечеть мавров, и она стала главной церковью, которую они назвали именем Богоматери Победы. В ней отец Антониу ди Лоурейру, из францисканского ордена, отслужил мессу». После богослужения Тристан да Кунья беседовал с аборигенами-христианами. Он объявил, что милостивый король послал его с воинами защитить жителей от про¬извола арабов и что им теперь нечего бояться. Взамен этой защиты он просил островитян сохранять мир и спо¬койствие в отношениях с португальским гарнизоном, снабжать его продовольствием, а также изучать основы и обряды христианской веры, которые они давно поза¬были. Португальцы отремонтировали крепость и назвали ее фортом Святого Михаила. Там был оставлен гарнизон в сто человек под командованием дона Алфонсу ди Нороньи. 1 августа 1507 г. эскадра Тристана да Куньи от¬плыла в Индию. Еще через десять дней Алфонсу д'Албукерки со своими шестью кораблями отправился в Ормуз, в районе Персидского залива, предоставив людей гар¬низона самим себе.
Когда через семь месяцев Алфонсу д'Албукерки вер¬нулся на Сокотру, он застал своего племянника, началь¬ника гарнизона Алфонсу ди Норонью, серьезно больным. Четверо из его людей погибли, остальные были в очень плохом состоянии. Арабы, бежавшие в горы, убедили местных жителей в том, что франки (так называли всех европейцев) пришли обратить их в рабство. Островитя¬не восстали против португальцев, разграбили крепость, убив несколько человек, и прекратили снабжение гарни¬зона продовольствием. В результате португальцы терпе¬ли всяческие лишения: им пришлось есть пальмовую ко¬ру и дикие плоды. Лодки их сгнили, корабли нуждались в ремонте. Д'Албукерки разделил поровну все продо¬вольствие, которое у него было, а также выплатил гарни¬зону жалованье за все восемь месяцев. В мае все корабли португальского флота встали на сезонную стоянку на Сокотре. «Тогда Алфонсу д'Албукерки со всеми силами, что у него были, пошел войной на туземцев. Будучи изрядно побиты и приняв кару за убийство наших людей, они обратились с просьбой заключить мир. Он согласился удов¬летворить их желание при условии, что они будут еже¬годно выплачивать людям в крепости контрибуцию в 600 голов овец, 20 голов коров и 40 мешков фиников». После того как карательная кампания была успешно завершена, Алфонсу д'Албукерки отплыл с Сокотры. В ноябре 1509 г. он стал вице-королем Индии и больше не возвращался на остров. Гарнизон же еще год-два вел борьбу за существование, а потом, истощенный болезня¬ми и недоеданием, убрался с острова. После этой первой зимы, когда португальский флот едва не унесло в море юго-западным муссоном, остров уже не использовали для зимней стоянки, хотя в последующие годы порту¬гальские корабли, бороздившие океан, время от времени заходили на Сокотру заправляться водой. Невзирая на эпическую жару, португальцы в своих шлемах и панцирях проникали везде, жгли и крушили, расширяя границы великой португальской империи, которой вскоре суждено было умереть. Гоа, Ормуз, Аден, Малакка, аф¬риканские города подверглись ожесточенным атакам португальских конкистадоров. Альфонсу д'Албукерки был одним из самых удачли¬вых завоевателей. Он принимал участие в завоевании Малабарского побережья Индии. Долго просуществова¬ла созданная португальцами в Индии колония Гоа (она была воссоединена с Индией только в 1961 г., а Порту¬галия официально признала ее независимость лишь после свержения фашистского режима). Д'Албукер¬ки не дал проникнуть в Индию туркам-османам, два раза он обстреливал из своих пушек Аден. Под его командо¬ванием были завоеваны как Сокотра, так и Ормуз в Персидском заливе. Он заключил с эфиопами договор о помощи в борьбе против стран мусульманского мира, но это не помогло завоевателям: их удачи скоро прекра¬тились.
Сейчас мало что на Сокотре напоминает о португаль¬цах. От тех времен осталась мечеть, превращенная ими в храм Богоматери Победы, руины форта (по арабским источникам, махрийцы разрушили крепость после того, как ее покинули португальцы, и построили новую в дру¬гом месте), завезенные из Португалии апельсины (по-сокотрийски они называются «тэнэжэ», что происходит от португальского «ларинжа»), а также некоторые названия: Галасуна, может быть, Калансия, гора Делафонте, рас¬положенная к востоку от Сука (Шека). Местные жители не вспоминают о своем прошлом, и все исследователи приходят к вы¬воду, что португальское нашествие было «проходным эпизодом» в истории острова. Однако патриархи горных племен говорили, что не так давно в некоторых районах острова еще знали песни, где говорилось о том, что когда-то горцы жили в другом краю, где они были свободны, богаты и счастливы. Но затем их «за грехи» выселили из той благословенной земли и привезли на остров, где они и живут уже много лет. Откуда возник этот мотив в сокотрийском фольклоре? Может быть, пор¬тугальцы в соответствии с принятой в средние века практикой ссылали на остров опальных подданных короля и захваченных в плен пиратов? Эти песни были распространены в районе Рас Му одном из наиболее недоступных участков острова, но там встречается близкий к европейцам тип. Возможно, это потомки ссыльных португальцев. Точно неизвестно, где махрийцы построили свою новую крепость в XVI в. Боттинг высказал предположение, что в районе холма Хасун в долине недалеко от Хадйбо. Еще Томас Роу, посетивший остров в 1615 г., писал, что видел там форт, но ему не разрешили приблизиться к стенам. Стены эти казались очень тол¬стыми, а сам форт был расположен на высоте, контролировавшей всю долину. Он был совершенно неуязвим. В 1956 г. П. Шинни пытался сфотографировать остатки стен и замерить их, но ему помешал страшной силы ве¬тер, дувший на холме. Португальская империя просуществовала недолго. Другие европейские державы стремились принять уча¬стие в захвате и дележе восточных богатств. Но Сокотре суждено было снова кануть в забвение - на этот раз на триста лет. Со второй четверти XVI вплоть до середины XIX в. почти ничего не известно об острове. Можно толь¬ко предполагать, что именно в этот период относительной изоляции на Сокотре окончательно сложились те ос¬новные группы населения, которые мы сегодня там встре¬чаем.
Разбитые португальцами махрийцы тем не менее не собирались распрощаться с Сокотрой навеки. Хадрамаутский летописец Шанбаль сообщал, что в 1509-1510 гг. в Кишне умер «шейх родов ат-Тау'ари и аз-Зувейди». Р. Б. Сэржент предположил, что речь могла идти о сыне того шейха из группы родов ат-Тау'ари, который был убит португальскими завоевателями в 1507 г. (порту¬гальские историки, описывавшие взятие махрийской крепости, называли его «хаваджа Ибрахим»). Другие сы¬новья того же шейха в следующем году (т. е. в 1510-1511 гг.) совершили рейд на Сокотру, нанеся удар по португальскому форту. Об этом также сказано в «Хро¬нике Шанбаля»:«В этом году Хамис и Амр, сыновья Саада бен аз-Зувейди, совершили набег на Сокотру, которая была тог¬да в руках франков. Они вошли в страну и заключили с ними (видимо, с сокотрийцами) договор, но франки пошли против мусульман и стали биться с ними. Около десятка неверных было убито, мусульмане одер¬жали верх над ними и захватили часть их имущества...» В связи с этим сообщением Сэржент вспоминает, что, по словам португальского автора Кастаньеды, португаль¬цы оставили форт по единственной причине, которая зак¬лючалась в следующем: «Население страны в общем бо¬лее дружелюбно относилось к маврам, чем к нам, и ча¬сто восставало, когда мавры приходили с войной». Воз¬можно, что это определение мотивов ухода португальцев несколько преувеличено, но, так или иначе, найти общий язык с местным населением им не удалось. Вскоре также пошатнулось господство Португалии в районе Персидского залива, и слава первой морской дер¬жавы, вытеснившей из этого региона арабских, персид¬ских и индийских мореходов, померкла. Первый сильный удар португальцам здесь нанесли войска султана Омана Насера бен Муршида бен Султана (он правил Оманом в течение двадцати четырех лет, начиная с 1624 г.). Султан Насер вынудил португальцев, находящихся в этом райо¬не, платить ему джизью (налог, которым мусульманские правители облагали немусульман), изгнал их из ряда пунктов и ограничил их торговлю.
Итак, в 1511 г. португальцам пришлось покинуть Со¬котру, и с тех пор главными хозяевами острова стали махрийцы. Крепость была отстроена заново, а церковь Богоматери Победы разрушена. Махрийцы основали ди¬настию султанов, которая правила островом вплоть до революции 1967 г. Постепенно они начали вытеснять ко¬ренных жителей в горы, прежние обитатели прибрежных районов смешались со скотоводами-горцами. Вскоре махрийская колонизация была завершена, и остров пришел в то состояние, в каком мы находим его сейчас. Власть в султанате Махры и Сокотры (или Кишна и: Сокотры, как еще называлось государство махрийских султанов) переходила по очереди от одной ветви махрийского племени «бану зийад» к другой. Столицей сул¬таната был город Кишн в Махре (ныне провин¬ции Йемена). В Махре также находились другие крупные города султаната: Сейхут, Гайда (ныне столица провинции). С некоторого времени султан постоянно жил на острове Сокотра, а в Кишне его замещали родственники. Султан редко выезжал с острова, разве на паломничество в Мекку. Из стран Восточной Африки доставляли рабов для работы и военной службы и рабынь для гарема и домашней работы.
В 1834 г. лейтенанты индийского колониального фло¬та Уэлстед и Кратенден совершили с моря первое обследование и топографическую съемку острова. В своем рапорте они отозвались об острове благоприятно, и британское правительство решило создать там базу для заправки углем кораблей, идущих в Индию. Султану предло¬жи продать остров британской короне. Однако султан отказался продавать то, что, по представлению махрийцев, было даром божьим. На переговорах с англичанами султан сказал главе английской группы: «Мы оба должны выполнить свои обязанности: ты - перед своим правительством, я - перед своим племенем, Аллах тому свидетель. Прощай». После отказа строптивого султана уступить англича¬нам остров по сходной цене Сокотра была оккупирована английскими колониальными войсками, но угольно-за¬правочная станция скоро стала ненужной, так как в 1839 г. англичанам досталась добыча более крупная: колонией стал Аден. Вскоре англо-индийский гарнизон, страдая от малярии, покинул Сокотру. В 1876 г. англичане заключили с султаном договор, в соответствии с которым султан обязался гарантировать защиту гру¬зов и пассажиров британских кораблей на острове, не отдавать остров другой иностранной державе и не разрешать иностранцам создавать там поселения без согласия на то британского правительства. Еще через десять лет, в 1886 г., остров стал именоваться протекторатом Великобритании, а султан Кишна и Сокотры избрал его для постоянного местожительства. Английские авторы, от¬стаивая интересы британского колониализма, пишут, что Сокотра «вряд ли могла сохранить независимость», что ей была уготовлена судьба зависимого «подзащитного» государства, так как султанат не имел своей армии, со¬юзников, денег, население его было малочисленным и он все равно не выстоял бы один перед лицом любого дру¬гого государства. Однако колонизаторы ничего не дали Сокотре, лишь сохраняя ее за собой как резервный стратегический пункт на случай войны или других обстоя¬тельств. Вся «помощь» Великобритании ее сокотрийским «подзащитным» ограничилась редкими подачками островитянам в случае голода и эпидемий - посылкой партии лекарств или продуктов.
В конце XIX в. остров снискал репутацию одного из самых опасных мест для проходящих пароходов. Особен¬но опасным было плаванье близ Рас Муми, так как ско¬рость течения и сила ветра там чрезвычайно велики. Су¬да, которые плывут из Суэца в Индию, специально предупреждают, чтобы они дальше обходили восточную оконечность Сокотры. Сочетание течения и ветра может привести к тому, что судно с силой бросит на скалистый берег, который к тому же неизменно окутан туманом и облаками. Под водой скрываются страшные рифы, грядой выходящие от мыса в море. Много кораблей потерпели крушение и затонули, напоровшись на эти рифы. Два наиболее крупных кораблекрушения произошли в конце прошлого века. В 1887 г. в ночной темноте германский пароход «Одер» налетел на рифы у Рас Муми. На борту находил¬ся тигр, которого везли в Берлинский зоопарк. Когда ос¬тавшиеся в живых покинули борт корабля, тигр выбрался из клетки. Аборигены долго ждали на берегу, надеясь пробраться на корабль и поживиться брошенным имуществом, но тигр все ходил по палубе, будто страж, худея на глазах, но продолжая рычать. Когда они, наконец, все-таки забрались на судно, от тигра остался лишь ске¬лет, обтянутый кожей.
Через десять лет на том же месте произошла еще бо¬лее страшная катастрофа. Первоклассное почтовое судно «Аден», водоизмещением 3925 тонн, перевозившее 138 пассажиров, экипаж и ценный груз (чай, олово, шелк, а также почту) вышло из Коломбо в начале июня в разгар довольно сильного юго-западного муссона. Суд¬но уже запаздывало на 27 дней, когда в прессе появились сообщения о том, что «неизвестный пароход в опасном состоянии наблюдали у восточной оконечности Сокот¬ры». На следующий день, во время празднования юби¬лея королевы Виктории, новости получили подтвержде¬ние. «Аден» потерпел крушение, приведшее к большим человеческим жертвам (всего погибло 93 человека). За многие годы забвения назва¬ние острова снова стало объектом внимания многих стран. Празднование юбилея королевы было омрачено трагеди¬ей, а в английском парламенте начались дебаты о ее при¬чинах. Почему на Сокотре не построен маяк, коль скоро мимо острова пролегала оживленная судоходная линия? Сама королева выразила соболезнование семьям погиб¬ших.
Во время второй мировой войны на Сокотре находи¬сь английская военно-воздушная база. После окончания войны база была эвакуирована за ненадобностью. Покидая Сокотру, англичане забрали с собой все, что было на базе, даже единственный на острове движок. Только обломки самолетов да остатки сложенных из не¬обработанного камня казарм остались на острове.
Есть фотография послед¬него султана Сокотры - Исы. Султан был запе¬чатлен во время возвращения из паломничества в Мекку к мусульманским святыням. На нем длинное белое одея¬ние и белая куфийя (головной платок), которую удержи¬вает укаль (головной обруч) черного цвета, - так же одеваются саудовские короли. Рядом с султаном - лы¬сый, обнаженный по пояс негр мощного телосложения. Это Абдалла, телохранитель и палач султана. Сокотрийцы рассказывали, что серьезные экзекуции происхо¬дили на острове довольно редко. Суровым наказанием считалось отрубить кисти рук - наказание, предписан¬ное исламом за воровство, и смертная казнь, которую ислам предписывает производить путем постепенного отру¬бания головы. Боттинг сообщал, что смерт¬ная казнь на острове была очень редка и что султан обычно назначал способ казни, соответствующий пре¬ступлению, исходя из древнего кодекса - око за око, зуб за зуб: задушившего приговаривали удушить, перерезавшего горло - зарезать. Незадолго до прибытия на остров Оксфордской экспедиции в Хадибо был публично удушен бедуин, из ревности задушивший свою жену. В периоды засухи и голода у Абдаллы было много работы - страдавшие от голода островитяне воровали несмотря на угрозу страшного наказания. Сокотрийи рассказывают, что на экзекуцию собирали все население Хадибо. Абдалла захватывал и выворачивал предплечья приговоренного, а затем обыкновенным ножом медлено резал кожу, затем ткани и кость, отделяя кисть правой руки. После этого он окунал обрубок в кипящий рыбий жир. Жители острова уверяют, что казнимый не только не терял сознания, но не издавал ни звука и даже улыбался - бедуины народ гордый. Отрубленные кисти привязывали к шесту и вывешивали на площади. Такой жестокий способ наказания до сих пор применяется в некоторых наиболее отсталых и консервативных мусульманских государствах Арабского Востока. Если однорукий свершал кражу вторично, ему отрубали и кисть левой руки. Избиения провинившихся плетьми были Для Сокотры обычным делом. Жертву привязывали к стволу старой португальской пушки, которая до сих пор лежит на цент¬ральной площади Хадибо. Сурово наказывалась женщина, обвиненная в прости¬туции, которая довольно широко распространена на ост¬рове. Женщину обнажали до пояса и бичевали, водя по улицам города. Затем ее сбрасывали в высохший коло¬дец и оставляли там на ночь. Наутро ее извлекали отту¬да и смазывали волосы и ресницы ядовитым белым со¬ком эуфорбии. Сок разрушал фоликулы волос, и они вы¬падали. Если сок попадал в глаза, жертва слепла.
Новая страница в истории острова, как казалось, начинающая путь к его возрождению, была открыта в октябре 1963 г., ког¬да в Йемене, в горах Радфана начал вооруженную борьбу против английских колонизаторов и их марионеток Национальный Фронт - революционно-демократическая организация Южной Аравии. Национальный Фронт поставил перед собой задачу добиться освобождения всех районом Южной Аравии и создать там независимое государство. Йеменцы успешно вели борьбу против англичан, которые использовали в военных действиях самое современное оружие, танки, артиллерию, авиацию. В июне 1967 г. бойцы Национального Фронта в течение двадцати дней удерживали центральный район Адена - Кратер, не допуская туда англичан. Был освобождены также эмират Дали, а к сентябрю бойцы Фронта контролировали практически все эмираты Южной Аравии, за исключением карликовых государств, расположенных в районе Хадрамаута и Махры. К 29 ноября территория Южной Аравии была полностью освобождена, а 30 ноября под натиском бойцов Национального Фронта, прибывших на Сокотру из Махры и Хадрамаута, и поддержавших их жителей Хадибо пал последний султанат Южной Аравии. Сокотра вошла в состав провозглашеиной в тот же день Народной Демократически Республики Йемен.
Удалённость, островное положение и демографическая специфика Сокотры позволили этому острову в целом оставаться вне бурных событий последних тридцати лет, в течение которых на остальной территории Йемена идёт перманентная гражданская война. Определенной угрозой для Сокотры остаются сомалийские пираты, периодически использующие побережье острова в своих целях.
Основной источник: Наумкин В.В. Там, где возрождалась птица феникс. М., «Наука», 1977
