Восстание Богдана Хмельницкого и война за освобождение Украины.
Резкое угнетение украинской жизни, наступившее после подавления казацких выступлений конца XVI- начала XVII вв., само по себе не обещало прочности новым порядкам. Население с неудовольствием подчинялось им, ожидая только первого удобного случая, чтобы с ними покончить. И реестровые казаки, лишенные самоуправления и под¬чиненные чуждым им и враждебно настроенным начальникам поля¬кам; и казаки выписчики, исклю¬ченные из войска, обязанные наравне с крестьянами нести все тя¬готы крепостного состояния, подчи¬няться панским прислужникам и еще сносить всякие притеснения и надругательства от расквартированных польских солдат; и украин¬ское крестьянство, искавшее беспан¬ских земель, а теперь со страхом и гневом видевшее, как надвигается на них тяжелое иго панщины; и ук¬раинское мещанство, и духовенство, лишившееся помощи и защиты, ка¬кую имели в лице казачества. Весь новый порядок держался одним: ми¬ром в Польше, дававшим ей возможность держать свои войска на Украине, не нуждаясь в помощи казаков.
Первая случившаяся война не¬минуемо подорвала бы в корне эти новые порядки на Украине, так как для войны необходимо было бы войско, нужны были бы казаки. Это было явление исключительное, что Польше более десяти лет удалось прожить без войны. Шляхта крепко дер¬жала в руках короля и не позволяла ему затрагивать соседей. Но в конце концов горючего материала на Украине собралось так много, что он загорелся и без посторонней искры - от одних слухов о коро¬левских планах войны. Владислав носился с планами войны с Турцией. К этому скло¬няла его Венецианская республика, воевавшая с турками и обещавшая привлечь к войне и другие государства. Зная нерасположение польской шляхты к каким-либо военным предприятиям, король задумы¬вал напустить на Турцию казаков, чтобы они понудили ее к вой¬не, и вел втайне переговоры с казачьей старшиной. Но представите¬ли польской аристократии, проведав об этом, так решительно воспротивились этим планам, что король вынужден был отказаться от своих замыслов, и казачья старшина, со своей стороны, затаила в своем кругу весь этот инцидент. Это было в 1646 г. Однако вскоре после этого произошел случай, раскрывший эти королевские замыслы.
Чигиринскому сотнику Богдану Хмельницкому пришлось ис¬пытать большую несправедливость: агенты старосты во главе с подстаростой Чаплицким отняли у него его субботовское имение, разорили хозяйство, насмерть засекли его десятилетнего сына и увезли жену. Хмельницкий начал искать суда и управы на эти бесчинства, но польские судьи нашли, что со своей женой – полькой он не был обвенчан должным образом, а нужных документов на владения Субботиным не имел. Затем Хмельницкий, как «подстрекатель», и вовсе очутился в старостинской тюрьме, из которой его освободили только друзья. Раздраженный и расстроенный, утратив все в жизни, Хмельницкий из домовитого хозяина превратился в предводителя восстания.
Сам, будучи участником тай¬ных переговоров с королем, Хмельницкий знал, что король в своих видах желал увеличения казачьего войска и освобождения его от стеснений новой ординации; ввиду этого он надеялся, что король не будет против восста¬ния - казаки все еще слишком ве¬рили в силу и значение личной воли королевской, хотя польская конституция очень мало оставляла места этой последней. Рассказыва¬ли, что Хмельницкий выкрал у од¬ного из старшин, Барабашенка, оригиналы королевских писем к казакам и бежал с ними на Запорожье в конце 1647 г. Там, сре¬ди своевольного казачества, а затем и среди реестровиков он стал агитировать в пользу восстания, ссылаясь на королевское сочувствие, а что еще важнее - через своих знакомых татарских мурз вошел в сношения с ханом Ислам-Гиреем, склоняя его к участию в войне с Польшей, к посылке с казаками татарских отрядов на Украину. План был не нов, как мы уже знаем, но Хмельницкому удалось то, что не удавалось осуществить до него ни Жмайлу, ни Павлюку. Хан был раздра¬жен тем, что польское правительство прекратило уплату условлен¬ной ежегодной дани, кроме того, в Крыму был голод, нужна была война для пропитания, а пока на Украине царило спокойствие, труд-но было там чем-нибудь поживиться. Ввиду этого хан обнадежил Хмельницкого своим содействием, обещал послать ему в помощь Тугай-бея, перекопского мурзу, с большой татарской ордой.
Когда об этом узнали на Запорожье, дело восстания было решено. Хмельницкий был провозглашен гетманом. По Украине были рас¬пространены вести, что к весне будет война, и всякими тайными дорогами охочий люд начал стекаться на Запорожье, чтобы принять участие в долгожданном восстании.
Но слухи об этом скоро дошли и до польских ушей, шляхта встревожилась и начала призывать Николая Потоцкого, чтобы он принял меры к защите Украины (тогда уже он был верховным гетманом, на место умершего Конецпольского, а польным гетманом - Калиновский). Потоцкий стал готовиться к войне, мобилизовать свои силы. Король отговаривал его от военных дей¬ствий, советуя выпустить каза¬ков на море, что¬бы таким образом дать исход накопившейся энергии, но По¬тоцкий боялся сейма и не хотел слушать ко¬ролевских сове¬тов. Впрочем, писал Хмельниц¬кому, уговаривая его возвратиться на Украину, но Хмельницкий требовал отмены порядков 1638 г. и возвраще¬ния прежних ка¬зачьих вольностей. Этого Потоцкий сам без сейма не мог сделать и потому продолжал готовиться к войне и весной двинулся на Ук¬раину.
Надежды поляков на замок Кодак, построенный на Днепре для пресечения активности запорожцев, не оправдались – Хмельницкий не стал его осаждать и просто обошел. Перед собой, вскоре после Пасхи, Калиновский отрядил своего сына Стефана с конным войском и с казаками, а остальную часть реестровых отпра¬вил Днепром на судах. Сам же, с главным польским войском медленно двигался за ними, собирая свои роты. Не встречая неприятеля, Стефан Потоцкий неосторожно углубился далеко в степь. Хмельницкий позволил ему пройти далеко на юг, затем напал на него со всеми силами на потоке Желтые Воды, впадающем в Ингулец. Обложив его здесь, он затем принялся за реестровых казаков, двигав¬шихся по Днепру; среди них было также много людей, склонных к вос-станию, и под Каменным Затоном они взбунтовались, перебили старшину, стоявшую на стороне поляков, и присоединились к войску Хмельницкого. Тогда и татары, до сих пор только присматривавшиеся со стороны, ожидая исхода, присоединились к Хмельницкому и общими силами напали на войско Стефана Потоцкого. Бывшие с последним, казаки перешли на сторону Хмельницкого, и оставшееся польское войско было разбито наголову и уничтожено в урочище Княжий Байрак 6 мая 1648 г. После этого Хмельницкий, немедля двинулся на Украину. Главное польское войско подошло уже было к Чигирину, но, не имея известий от Стефана Потоцкого, оба гетмана обеспокоились и, боясь попасть в беду, повернули назад и по пути уже уничтожали крепости, поселения и возможные запасы, чтобы не достались врагу. Прошли уже Корсунь, когда пришло известие, что Хмельницкий приближается с татарами. Гетманы были очень обескуражены этим известием и стали лагерем жду Корсунем и Стеблевым, в очень неудобном месте, а затем, увидев огромные силы Хмельницкого, испугались и, бросив лагерь, хотели отступать. Но попали в засаду, и Хмельницкий 15-16 мая 1648 г. разгромил вконец и это главное польское войско. Все войско, начальствующие лица и оба гетмана попали в руки Хмельницкого, а тот передал их Тугай-бею.
Польша осталась без вождей и без войска перед лицом победоносного казачества. И как раз в это время в довершение несчастья поляков умер король Владислав, которого казаки любили, и ввиду этого при его посредничестве с ними легко было бы столковаться. Ни Хмельницкий, ни казачество, подымая восстание, не думали ни о каком-нибудь коренном переустройстве украинских отношений. Они хотели добиться отмены ординации 1638 г. и возобновления старых казачьих порядков, как писал Хмельницкий из Запорожья Потоцкому, самое большое - чтобы реестровое войско было увеличено до тысяч, как задумывал сам покойный король в сношениях своих с казаками. После Корсунской битвы Хмельницкий выслал своих послов с письмами к королю и к различным выдающимся лицам, оправдываясь в восстании, и, чтобы не раздражать поляков, прошел только к Белой Церкви, расположился там и ожидал ответа. Однако, ввиду неопределенности дальнейших отношений, он одновременно поднимал через своих посланцев окрестную Украину; для этого, впрочем, не требовалось никаких усилий: куда только доходило известие о погроме польских гетманов, поляки и евреи спешили спасаться бегством, окрестное население поднималось, громило панские поместья, избивало шляхту и евреев, захватывало панские земли и вводило у себя казацкий строй. В это время Хмельницкий мог бы вдоль и поперек перейти не только всю Украину, а и Беларусь, Литву и самую Польшу и не встретил бы сколько-нибудь серьезного сопротивления; словно возмущенное море поднялось бы вокруг него угнетенное холопство, крестьянство, чтобы положить конец господству шляхты. И без того, лишь под влиянием известий о Хмельницком, происходили восстания в самых отдаленных местностях. Но Хмельницкий в то время не интересовался такими перспективами: его и без того тревожило, что он так сильно оскорбил величие Польского государства, и правительство вместо того, чтобы благожелательно уладить казачий вопрос, приложит усилия к тому, чтобы задавить казачество. Он ждал ответа на свои письма, но узнал, что король в гробу, и Польша осталась без власти. Это делало обстоятельства еще более затруднительными для скорого восстановления отношений; сам Хмельницкий и казаки верили в добрую волю короля и были убеждены, что все зло шло от панов, не повиновавшихся королю, а Польша теперь очутилась именно в руках этих панов. В Варшаве заседал конвокационный сейм, совещался и по вопросу, как быть с казаками, и ничего не сумел сделать для успокоения казацкого восстания. Вызвали Адама Киселя и еще нескольких комиссаров для переговоров с Хмельницким и вместе с тем решили собрать новое войско против казаков. Все это не свидетельствовало об искреннем желании уладить отношения с казаками, и Хмельницкий продолжал держаться настороже. Сам он не выступал открыто против Польши, ожидая, что ему привезут эмиссары, но тем временем разные казацкие агитаторы расходились во все стороны, расширяя район народного восстания, избивая шляхту и евреев. Все Заднепровье, вся Киевская Земля, кроме глубокого Полесья, и почти вся Брацлавщина была уже в руках казачьих «загонов», как их называли.
Иеремия Вишневецкий (1612 –1651), владелец огромных заднепровских поместий, принял католичество лишь в юности, но стал самым жестоким врагом казачества, своим восстанием разрушившего всю его «фортуну». Он принужден был кружным путем через Полесье бежать из своих заднеповских владений, так как вся остальная Киевская земля была охвачена восстанием. Он перешел на Волынь и там пробовал сдержать казацкое движение, надвигавшееся под предводительством Максима Кривоноса (в песнях называемого Перебийносом).
Хмельницкий также подвигался медленно на Волынь, в ожидании комиссаров. Но прежде чем те пробрались к нему сквозь казачьи заслоны, новое польское войско собралось в Южной Волыни и начало наступать на Хмельницкого. Тогда и Хмельницкий двинулся против него и послал за татарской ордой. Противники сошлись под Пилявцами, маленьким замком над рекой Пилявкой. Хмельницкий вел переговоры, пока дождался татар, а затем, вызвав поляков на битву, напал 13 сентября 1648 г. со всеми силами казацкими и татарскими. Поляки проиграли битву и под влиянием разных тревожных слухов, разошедшихся по войску, решили отступать. Но ночью прошел по лагерю слух, что главные вож¬де уже бежали из лагеря, и это навело такой страх, что все польское войско в паническом ужасе бросилось бежать куда глаза глядят. Казаки, застав утром пустой лагерь, догоняли потом беглецов, избивали, ловили и обогатились добычей, как никогда.
Уцелевшие остатки польского войска собрались во Львове и отдали главное начальствование Вишневецкому. Тот собрал контрибуции с мещан, с церквей, с монастырей, но в конце концов бросил Львов, считая невозможным защищаться здесь, и перешел в Замостье. Хмель¬ницкий между тем постепенно подвигался на запад, ожидая избра¬ния нового короля, который мог бы уладить отношения. Подступал ко Львову и, собственно говоря, имел его в руках, так как он стоял без всякой защиты. Кругом в Галиции также подымалось восстание: кре¬стьяне, мещане вместе с украинской шляхтой восставали и изгоняли поляков. Но Хмельницкий не позаботился поддержать это движение. Простоял две недели под Львовом, обстреливал город, затем заявил, что решил пощадить его из-за львовских украинцев, взял выкуп и дви¬нулся к Замостью. И эту крепость со своими силами он мог бы взять без хлопот, но, очевидно, сам не желал этого, умышленно затягивал осаду и наконец дождался здесь известия об избрании нового короля.
Был избран брат Владислава, Ян-Казимир, за которого высказы¬вался также и Хмельницкий. Новый король прислал ему письмо, в котором извещал об избрании, обещал казачеству и православной ве¬ре различные льготы, просил прекратить поход и ожидать королев¬ских комиссаров. Хмельницкий ответил, что исполнит королевскую во¬лю - возвращается обратно, и действительно, направился с войском к Киеву.
Хмельницкий возвращался в Киев в радостной надежде на ско¬рое и благополучное окончание конфликта; он все еще имел в виду главным образом интересы казачества, из-за которых он и поднял вос¬стание. Украинский народ, крестьянство для него, как и для предво¬дителей предыдущих восстаний, было лишь орудием для осуществления казацких требований, и крестьянин лишь косвенно, путем развития и усиления казачества, мог ожидать некоторого облегчения также и своего положения; национальный вопрос в представлениях Хмельницкого не выходил за пределы религиозных интересов, которым он, вероятно, до сих пор тоже не очень интересовался, так как близких отноше¬ний с киевскими кругами у него до сих пор не отмечалось. Только те¬перь, прибыв в Киев, чтобы ожидать здесь королевских комиссаров, Хмельницкий имел возможность в тогдашнем центре национальной украинской жизни войти ближе в здешние планы, взгляды и настрое¬ния.
При митрополите Борецком несколько лет тому назад в Киеве строились широкие планы. Только тогда еще не было силы, на которую можно было бы опереться - казачество еще не бы¬ло достаточно сильно и сплочено для этого. Теперь под рукой Хмель¬ницкого оно выросло до такого могущества, что с ним можно было отважиться на многое. Иерусалимский патриарх Паисий, находившийся тогда в Киеве, высказывал мысли, далеко выходившие за пределы казачьих ординаций и торгов с польскими комиссарами за казацкие права. Современники говорят, что он величал Хмельницкого князем Руси, т.е. главой независимого украинского государства. Под влиянием этих бесед Хмельницкий сам стал другими глазами смо¬треть на свое восстание и его задачи. Добиться большого реестра и больших вольностей для казачьего войска - этого было мало, надо было думать обо всем народе, о всей Украине. Эти новые мысли Хмельницкого вырыва¬лись у него перед поль¬скими комиссарами, из которых один записал их в своем дневнике. «Я сделал уже, о чем не думал сперва, те¬перь добьюсь того, что надумал», — говорил Хмельницкий перед ко¬миссарами.- Освобожу из польской неволи весь русский (украинский) народ! До сих пор вое-вал я за причиненные мне обиды и несправед¬ливости, теперь буду вое¬вать за нашу православ¬ную веру. Поможет в этом мне весь народ, по самый Люблин, по Краков, и я от народа не отступлю, потому что это наша правая ру¬ка. А чтобы вы, покорив крестьян, не напали на казаков, у меня их будет двести, триста тысяч. За границу войной не пойду, на турка и татарина сабли не по¬дыму! Довольно мне Украины, Подолии и Волыни. А став над Вис¬лой, скажу тем дальним ляхам: „Сидите и молчите, ляхи!" И дук, и князей загоню туда! А если будут за Вислой брыкаться, я найду их и там! Не ступит у меня на Украине нога ни одного князя или шлях¬тича, а если какой-нибудь захочет есть хлеб с нами - пусть будет послушен войску Запорожскому. Я малый и незначительный человек, но по воле Божьей стал единым владетелем и самодержцем русским».
В этих фразах все яснее отражаются новые мысли, за¬нимавшие Хмельницкого. Не вполне ясно еще и ему самому представлялись эти новые планы, но ясно выступает главнейшее, то, что от¬метил я выше: убеждение, что надо бороться за весь украинский на¬род, за всю Украину, за ее освобождение, независимость и самостоятельность. С этой точ¬ки зрения вся прошлогодняя война должна была считаться теперь потерянным временем. Был упущен самый благопри¬ятный момент для освобожде¬ния украинского народа. Ну¬жно было думать о том, что¬бы как-нибудь исправить эту ошибку. И комиссары, при¬ехав в начале 1649 г., заста¬ли уже на Украине приготов¬ления к новой войне; Хмель-ницкий не хотел даже вести с ними переговоров о новых по¬рядках, какие должны быть заведены в казачьем войске. Он понимал, что для того, что¬бы говорить об освобождении украинского народа, нужно было потрясти самые основа¬ния Польской державы. Но на этот раз ему не повезло так, как в первую войну. Хотя на¬чало было опять очень удачно.
Как только комиссары из¬вестили короля о военных замыслах Хмельницкого, было созвано всеобщее шляхетское ополчение, а регулярное поль-ское войско, не ожидая последнего, двинулось против каза¬ков на Южную Волынь. Хмельницкии двинулся против не¬го. Убедившись в превосход¬стве его сил, польское войско стало отступать и остановилось под хорошо укрепленным замком Збаражем. К польскому вой¬ску присоединился Вишневецкий, и ему было передано общее ко¬мандование. Хмельницкий обложил Збараж и начал томить польское войско беспрерывными атаками и канонадами, так что поляки скоро выбились из сил. Призывали короля, умоляя поспешить им на помощь, но королю не с чем было идти, так как шляхетское ополче¬ние едва только собиралось. Наконец, чтобы не дать погибнуть войску под Збаражем, он двинулся, не ожидая всех полков, но совершенно неожиданно попал в засаду. Хмельницкий, оставив часть войска под Збаражем, сам с татарами двинулся против короля и преградил ему путь при переправе под Зборовым. В пасмурный, дождливый день обложил он короля так, что ему не было никакого выхода. Королевское войско охва¬тила паника: солдаты готовы были уже бежать ку¬да глаза глядят, не хуже чем под Пилявцами; од¬нако в этот кри¬тический момент был найден выход. Решили во что бы то ни стало привлечь на свою сторону татар, написали хану, на этот раз самолично предводительствовавшему ордой, обещали ему все, что он захочет, лишь бы отступился от Хмельницкого. И хан изменил. Начал настаивать, что¬бы Хмельницкий помирился с королем. Тогда только убедился Хмель¬ницкий, как неосторожно положился он на помощь орды; теперь ему приходилось исполнить желание хана, если он не хотел, чтобы тот не соединился против него с поляками.
Начались переговоры, и в первых числах августа 1649 г. был заключен договор. Конечно, при тех условиях, при каких пришлось вести переговоры, нечего и думать было о широких планах освобож¬дения украинского народа, для которых была начата война: приходи¬лось возвращаться к старым вопросам казацкого реестра и прав православной веры. Если рассматривать Зборовский договор с такой бо¬лее узкой точки зрения, то он был большим шагом вперед. Реестр казацкого войска устанавливался в 40 тысяч, вписанные в него каза¬ки и их семьи могли жить в королевских и помещичьих имениях воеводств Киевского, Черниговского и Брацлавского, не подчиняясь ни правительственной администрации, ни помещикам. В этих краях не могло быть расквартировано польское войско и даже не могло входить туда. Все должности в этих воеводствах, до самых высших вклю¬чительно, должны были занимать только православные. Казацкий гетман получал на «булаву» староство Чигиринское. Уния подлежала уничто¬жению повсеместно, киевский митрополит получал место в польском сенате.
Это было очень много в сравнении с тем, о чем думал Хмельниц¬кий год тому назад, после первых погромов польского войска. Но это было ничто в сравнении с новыми планами освобождения украинского народа. Хотя вся Восточная Украина должна была перейти, по новому условию, под власть казацкого гетмана и казацкого войска, однако шляхетское право не уничтожалось, громад¬ное большинство населения, не попавшее в со¬став реестрового казачества, должно было воз¬вратиться в крепостное состояние. Не того ждало украинское крестьянство, поднимаясь на призывы послов Хмельницкого. Теперь ему пришлось узнать, что подданство и панщина остаются в силе, паны хотят возвращаться на Украину, а Хмельницкий издает указы, чтобы подданные повиновались своим помещикам. Можем себе представить, как это должно было оттолкнуть от него население! А были еще и другие подробности, оказывавшие влия-ние в том же направлении на настроение масс, как, например, татарский погром после Зборовского договора, когда татары, с согласия польского правительства, забрали огромное количество невольников в украинских землях, а по Украине прошел слух, что это Хмельниц¬кий позволил орде брать людей. Такое же впечатление должны были производить и смертные казни, которым были подвергнуты разные люди, замешанные в предыдущих восстаниях.
Хмельницкий понимал, что вызванное им народное восстание мо¬жет обратиться против него самого после такого несчастливого обо¬рота его. Много народа, разочаровавшись в великой войне за освобож¬дение, покидало Украину и уходило на слободы за московскую грани¬цу, поселялось в теперешней Харьковской, Воронежской, Курской гу¬берниях. Но то, что оставалось на Украине, кипело гневом и горем, и какой-нибудь отважный человек мог поднять новое восстание, не только против польского господства, но и против того, кто позволял возвращаться на Украину этому польскому господству - против само¬го Хмельницкого.
Хмельницкий долго не решался даже приниматься за составле¬ние реестра; затем, взявшись за него, велел приписывать к каждой казачьей семье еще семьи казачьих помощников, затем немало еще казаков приписал просто сверх сорока тысяч, - и все-таки это было только жалкой заплатой на ужасающем разрыве, которой открывался перед ним. Если Хмельницкий даже и имел когда-нибудь искреннее желание помириться на Зборовском трактате, он должен был убедиться, что украинский народ и общество не позволят ему успокоиться на этом трактате. С другой стороны, он видел, что и с польской стороны нет искреннего отношения к этому соглаше¬нию. Кое-что не было исполнено с самого начала: митрополита в се¬нат не допустили, унии не хотели отменить, да и в других вопро¬сах, очевидно, ожидали только удобной минуты, чтобы взять назад сделанные уступки. И Хмельницкий со старшиной очень скоро должны были признать, что новая война неизбежна нужно было продолжать добиваться того, чего не удалось добиться под Зборовым.
Хотя и наученный горьким опытом с ханом, Хмельницкий снова строил свои планы на союзах и помощи заграничных союзников, не рассчитывая опереться на собственные силы ввиду отчуждения от него народа. Он снова настраивал хана против Польши и, кроме того, через султана, под власть и защиту которого отдался, хотел принудить хана, чтобы он, по приказанию султана, шел воевать с Польшей. Всеми силами старался понудить к войне с Польшей Москву и также, чтобы соблазнить московских политиков, обещал отдать Украину под царскую руку. Находился в отношениях также с соседями своими, турецкими вассалами: молдавским господарем и князем трансильванским. С молдавским господарем Васили¬ем Лупулом он хотел породниться: было условлено, что дочь Лупула выйдет за старшего сына гетмана, Тимоша; а когда Лупул начал оттягивать исполнение этого обещания, Хмельницкий пошел походом на Молдавию, жестоко опустошил край и молдавскую столицу Яссы, так что Лупул должен был откупиться большими суммами и пообещал непременно выдать дочь за Тимоша.
Из этих отношений наибольшее значение для украинской политики в будущем имели переговоры Хмельницкого с Москвой. У казачест¬ва там были давние отношения и счеты. Борьба с Крымом велась общими силами всей пограничной Украины, независимо от того, что она была перерезана московской границей. Еще в 1530-х гг. крымские ханы жаловались литовскому правительству, что несмотря на союз Литвы с Крымом и враждебные отношения Москвы с Литвой, борьба с Крымом все-таки ведется сообща украинским казачеством, как находившимся в литовских пределах, так и жившим за мо-сковской границей. Позже были аналогичные планы у Дмитрия Вишневецкого: соединить оба государства в общей борьбе с Крымом, общим врагом всего пограничья. И затем разные казацкие предводители осуществляли в меньших размерах эту же политику, представляя это так, что они ведут борьбу с ордой и турками столько же в интересах Москвы, как и в интересах Литвы и Польши; на этом основании они, с одной стороны, претендовали на жалованье от короля, другой стороны требовали «казны» от московского правительства - служили на две стороны, как говорилось в старину. Правда, это не служило препятствием к тому, что на клич польского правительства те же самые казаки без зазрения совести шли завоевывать московские земли: они смотрели на войну, как на свое ремесло, и продавали свои услуги тому, кто им платил (так поступали предводители военных дружин тогдашней Европы); да и с украинскими землями Польши находились в тесной связи и зависимости от них, и с польским правительством приходилось им волей или неволей считаться.
На иную почву переводят отношения киевские круги в 1620-х гг. Заводя с московским правительством переговоры о принятии под власть и защиту Москвы казацкого войска со всей Украиной, по крайней мере поднепровской, они, таким образом, планировали отторжение украинских земель от Польши и переход под московское владение, как когда-то замышляли украинские заговорщики XV-XVI вв. Несомненно, что и позже такие планы и замыслы возникали и киевских, и в казацких кругах. Хмельницкий, опираясь в самом начале на крымскую помощь, также вслед за тем вступил в переговоры с московским правительством, просил помогать казакам и взять под свою защиту их и «всю Русь».
Московские политики не понимали этого плана иначе, как только так, что украинская Русь, как давнее владение Владимирова рода, должна присоединиться к Московскому царству и признать «царем и самодержцем» московского царя, как наследника киевской династии и ее прав. Поэтому Хмельницкий, стараясь попасть им в тон, так и ставил вопрос через своих послов. Вообще он, по давнему казацкому обычаю, хитрил и, стараясь собрать как можно больше союзников для ей борьбы против Польши, говорил каждому то, что ему было приятно слышать, лишь бы его склонить к участию в своих предприятиях. Так и московскому царю он заявлял, что хотел бы иметь его царем и самодержцем, соответственно тому, что диктовали ему московские послы - как следует ставить это предложение. И одновременно отдавался под власть султана, и был принят им, как вассал - есть султанская грамота 1650 г., в которой султан изве¬щал Хмельницкого об этом и посылал ему кафтан, знак своего по¬кровительства и верховенства. Имел отношение Хмельницкий и с трансильванским князем, приглашая стать королем Украины, а поз¬же отдался под охрану шведского короля и в то же время за¬ключал условия с польским королем, признавая его своим верховным повелителем.
Хмельницкий имел большой политический и государственный талант, несомненно, любил Украину и был предан ее интересам. Но он слишком хитрил и мудрил, больше заботясь, как уже от¬мечено, о заграничной помощи, чем о развитии сил, выдержки, сознательности и энергии в собственном народе. Хотя уже в киевских разговорах в начале 1649 г. он ставил себе целью освобождение всего украинского народа, все-таки эти новые мысли и планы не пред¬ставлялись ему еще вполне ясно; он и позже оставался еще слишком казаком, находился под гораздо более сильным влиянием чисто ка¬зацких воззрений и интересов, чем новых общенародных, обще¬украинских. Нужно было время, чтобы последние сложились, уяснились и проникли в сознание. А жизнь не ждала, нужно было ковать долю Украины безотлагательно в данный же момент. Нелегко было двигать огромными народными массами, оторванными прямо от плуга, или этой изменчивой, бурной казацкой массой, привыкшей менять гетманов на протяжении нескольких месяцев. Решались слишком важные во¬просы, чтобы можно было их вверять минутным настроениям казачьей рады. Железной рукой Хмельницкий правил казачеством, но, не пола¬гаясь на его выдержку, а еще менее - на народные массы, жадно искал помощи за границей. Несчастьем его и всей Украины было, что самый высокий порыв, ко¬гда поставлено было целью настоящее освобождение народа и все силы были направлены к этой цели, закончился зборовской катастрофой. Не¬удача эта разочаровала народные массы, лишила их энергии действия, и после этого они уже не откликались так скоро на дальнейшие призывы к восстанию. Это ведь не были люди военного ремесла, в преобладающем большинстве это было земледельческое крестьянство, принявшее участие в восстании, чтобы этим путем освободиться от панского ига и польского господства и сделаться господином своего труда, свободно жить и промыш¬лять о своем благосостоянии, об удовлетворении своих экономиче¬ских и культурных потребностей. Когда восстание не оправдало их надежд, эти крестьянские массы отреклись от него и стали уходить из беспокойного Правобережья за Днепр, все далее и далее, на степное пограничье, на московскую границу, за московский рубеж, Хмельницкому все более и более приходилось рассчитывать на заграничную помощь для своих планов освобождения из польской неволи.
Следя за заграничными отношениями Хмельницкого, польское правительство вскоре после зборовского мира тоже начало приготовления к войне. Однако первое столкновение произошло довольно неожиданно. Казаков задел в Брацлавщине Калиновский и снова был разбит зимой 1650 г. под Винницей не хуже, чем под Корсунем. Польское правительство не было еще готово к войне, и теперь Хмельницкому представился очень удобный случай разгромить Польшу снова. Однако он упустил время, добиваясь от хана, чтобы он шел ему на помощь. Хан двинулся в конце конц¬ов, но был очень рассержен тем, что Хмельницкий старался через султана принуждать его к участию в войне, и при первом же удобном случае отомстил Хмельницкому за такие ходы. Когда в августе 1651 г. Хмельницкий сошелся с польским войском под Берестечком (недалеко от Владимира-Волынского), орда в решительной битве покинула казаков, обратилась в бегство, а когда Хмельницкий бросился догонять хана, чтобы вернуть его, тот схватил его и увез с собой. Оставшись без гетмана, полковники не осмеливались взять на себя командование, зная, как Хмельницкий ревнив в таких вопросах. Решили отступать, но при переправе через трясину, находившуюся за лагерем, произошло смятение, казачье войско пошло врассыпную и было страшно разгромлено. Потоцкий двинулся после этого с польским войском через Волынь на Украину; с севера, с Литвы, литовский гет-ман приступил к Киеву и овладел им. Вырвавшись от хана, Хмель¬ницкий стал собирать войско под Корсунем. Но казачество потеряло охоту к войне после такого погрома, а крестьянство было еще более утомлено и разочаровано всеми этими безрезультатными войнами. Однако и поляки, видя, как упорно, до последней капли крови, защи¬щается везде украинское население и с какими трудностями встречает¬ся поход, тоже потеряли охоту к продолжению войны. Кисель снова принял роль посредника и довел до нового соглашения, заключенного в середине сентября 1651 г. под Белой Церковью.
Этот второй договор был урезанным повторением Зборовского. Чис¬ло реестрового войска уменьшено до 20 тысяч, и казаки могли прожи¬вать и пользоваться казачьи¬ми правами только в коро¬левских имениях Киевского воеводства. Об упразднении унии не было уже речи. Шлях¬та и администрация получили право сейчас же возвратиться в свои поместья и резиденции, и только сбор податей и от¬правление повинностей от¬кладывалось на несколько ме¬сяцев, пока будет составлен реестр. Хмельницкий должен был отправить орду и не вхо¬дить в отношения с иностран¬ными государствами.
На этот раз Хмельниц¬кий, вероятно, уже с самого начала не придавал этим ус¬ловиям никакого значения и принял их только для того, чтобы прервать военные дей¬ствия на некоторое время. К весне 1652 г. он уже приглашал орду к походу и пошел с ней, про¬вожая сына Тимоша, отправившегося в Молдавию жениться на дочери господаря. Хмельницкий, очевидно, предвидел, что поляки Тимоша не пропустят, и так в самом деле и вышло. Калиновский загородил Тимошу путь на Подолии и неожиданно на Южном Буге в урочище Батог наскочил на самого Хмель¬ницкого со всем его войском и татарами. 22-23 мая 1652 г. произошел еще один погром польского войска; сам Калиновский пал в битве, казаки отпла¬тили за Берестечко. Но дальнейшая война потянулась медленно, серая и скучная. Обе стороны, и украинская и польская, не имели силы и энергии, чтобы ударить на врага смело и решительно; бесконечная война изнурила и измучила всех. Главное внимание обеих сторон бы¬ло обращено на экспедицию Тимоша, окончившуюся вмешательством поляков и осадой Тимоша в Сучаве, где он погиб, убитый ядром. Не поспев на помощь к сыну, Хмельницкий сошелся с поляками на Подолии недалеко от Жванца, и оба войска долго стояли, не имея охоты нападать на противника. Наконец хан еще раз изменил казакам вошел в соглашение с поляками, выговорив у них, чтобы были возвращены казакам права, признанные Зборовским трактатом. Но на этот раз Хмельницкий уже не захотел вступать в перегово¬ры с поляками: он не заботился более о хане, так как имел известия, что в его борьбу с Польшей входит новый союзник, московский царь.
Московское правительство имело большое желание вмешаться в казацкую войну, чтобы возместить потери Смутного времени, а может быть, и что-нибудь приобрести из украинских земель; однако оно сильно колебалось, боясь риска: так недавно еще жестоко дала себя почувствовать Польша Москве в предыдущих войнах. Но, с другой сто¬ны, московские политики должны были считаться и с тем обстоятельством, что одолев Хмельницкого, поляки первым делом обратили бы крымцев и казаков против Москвы и даже делали уже попытки в этом направлении. Поэтому вскоре после неудачной войны Хмельницкого с Польшей 1651 г. в московских кругах вмешательство в украинские дела было решено принципиально. По старому обычаю, по¬дом должен был послужить религиозный вопрос: Москва должна была взять под свою защиту православное население Польши. Для формы послано было посольство в Польшу с требованием, чтобы казакам возвратили зборовские права. Когда же польское правительство на это не согласилось, то московский земский собор, созванный для этого осенью 1653 г., постановил, что царю следует «принять под свою высокую руку гетмана Богдана Хмельницкого и все войско Запорожское с горо¬дами и землями» и воевать за них с Польшей. После долгих колебаний московское правительство решило принять Украину под царскую руку и начать войну с Польшей. Об этом сейчас же слано было известие Хмельницкому - что Москва его желание исполняет, принимает его под свою защиту и весной пошлет войско против Польши.
Хмельницкому это вмешательство Москвы в данное время было очень кстати: другого союзника в этот момент у него не было. Турция сама не хотела вмешиваться; хан зарекомендовал себя очень ненадежным союзником; с Молдавией и Трансильванией не налаживалось ничего серьезного. Шведское правительство, враждебное Польше и польской династии, претендовавшей на шведскую корону, издавна, еще с 1620-х гг., старалось войти в более близкие отношения с казаками, но теперь не обнаруживало желания воевать с Польшей, а отделаться от Польши казакам хотелось во что бы ни стало. Ввиду этого Хмельницкий не заботился уже установлением отношений к Польше и хану, и получив известие, что на Украину уже отправлены бояре, чтобы принять от него и от всей Украины присягу, он поручил им ехать в Переяслав, куда, оставив театр войны, и сам отправился.
В первых числах января 1654 г. он встретился с московскими послами в Переяславе. Те требовали, чтобы на раду было созвано было все войско, дабы подданство Москве было принято общим решением всего войска. К сожалению, об этой раде и сопровождавших ее переговорах не имеется никаких более точных известий, кроме реляции, предложенной московскому правительству самим послом, боярином Бутурлиным. Он рассказывает, что войско на вопрос Хмельницкого заявило свою волю отдаться под власть царя. Затем прочитана была царская грамота, где царь обещал украинцам быть к ним милостивым и защищать от врагов. После этого послы предложили собравшимся идти в церковь, чтобы принести присягу верность царю. Но здесь вышло недоразумение. Хмельницкий потребовал, чтобы сперва от царского имени присягнули послы в том, что царь не выдаст Украину Польше, будет защищать ее от врагов, права и вольности украинские будет соблюдать, подобно тому, как польские короли присягали при избрании на pacta conventa. Но бояре заявили, что присягнуть не могут, так как царь московский - самодержец, правит по своей воле и не присягает своим подданным. Это очень озадачило старшину, они долго настаивали на своем только чтобы не дать повода к разрыву, в конце концов присягнули, после этого московские послы разослали своих людей по городам и местечкам приводить к присяге Украину, бывшую во власти казацкой.
Уже этот эпизод с присягой был достаточно неприятным разочарованием для Хмельницкого; за ним пошли другие, еще более ощутимые. Когда Хмельницкий после присяги отправил своих послов, чтобы предложить царскому правительству желания войска касательно дальнейших отношений Украины к Москве, то далеко не все эти желания ли приняты московским правительством. Важнейшие статьи, на какие оно дало свое согласие, были таковы:
Права и вольности всякого звания людей на Украине подтверждаются.
Всякие выборные суды казачьи и выборные городские должности должны и впредь отправляться свободно. Гетмана войско избирает свободным выбором и только извещает царя об избрании.
Гетман и войско Запорожское могут принимать посольство от иностранных государств, лишь уведомляя царское правительство о том, что могло бы ему причинить вред.
Казацкого войска должно быть 60 тысяч.
Некоторые из перечисленных пунктов, как, например, право сно¬шений с другими державами, давали очень много, так что Украина дол¬жна была пользоваться правами отдельного государства, вполне само¬стоятельного, связан¬ного только особой государя с Москвою. Но, с другой сторо¬ны, московское пра-вительство не хотело предоставить полно¬го самоуправления украинскому населе¬нию, не хотело по¬зволить, чтобы вое¬воды и прочие должностные лица из¬бирались самим на¬селением, чтобы все доходы с Украины собирались ее выбор¬ными чиновниками, поступали в местную казну и выдавались на местные нужды. Правда, у самого ук¬раинского общества мысли о последова¬тельном проведении принципа автономии только лишь нараста¬ли и определялись, и резко ставить их оно не решалось, чтобы не оттолкнуть от себя Москву и не отнять у нее охоты к войне с Польшей за Украи¬ну. Но все-таки эта несговорчивость Москвы в вопросах украинского самоуправления произвела тяжелое впечатление на Украине. Было оче¬видно, что на место польских правителей Москва желает прислать сво¬их воевод на Украину, и действительно, такие воеводы сейчас же прибыли в Киев, выстроили здесь новую крепость, поставили московский гарнизон и расположились здесь как настоящие хозяева, не обращая вни¬мания на гетмана и его власть, и таких воевод московское правительство намерено было затем прислать и в другие украинские города. Оно не было расположено также признавать церковную автономию Украины и старалось подчинить киевского митрополита и епископов власти мос¬ковского патриарха.
Хмельницкий и старшина увидели, что их планы расходятся со¬вершенно с планами Москвы. Они стремились получить от нее помощь в борьбе с Польшей для освобождения Украины и установления новых свободных отношений. Москва же смотрела на Украину, как на новое приобретение свое и стремилась господствовать в ней по образцу дру¬гих провинций и владений. Войну с Польшей она начала, но имела ввиду присоединение белорусских земель, чего добивалась и раньше; Хмельницкого тоже просила выслать казацкое войско в Белоруссию на помощь московскому, и тот исполнил это. Взамен московское прави¬тельство прислало свое войско на Украину, чтобы оно с Хмельницким двинулось на Волынь и там соединилось с войсками, действовавшими в Белоруссии. Но Хмельницкий сразу потерял всякую охоту к москов¬ской помощи, видя как прочно основывалась на Украине Москва, как жадно ловила каждое неосторожное слово, каждое опрометчивое дви¬жение, чтобы захватить все в свои руки. Боялся он, что из совместного похода с московским войском вырастут только новые претензии Москвы на Украину.
Поход свелся на нет. Хмельницкий не двинулся за пределы Киев¬ской земли, так что московское правительство даже выговаривало ему за это уклонение от войны. А он думал теперь, как ему выйти из труд¬ного положения, в котором очутился, войдя в союз с Москвой, и ста¬рательно присматривался к новым отношениям, совсем по-новому начинавшим развиваться после тяжелого удара, нанесенного им Польше.
Военные действия московских и казацких войск в Белоруссии сна¬чала шли очень удачно. Белорусские города, по большей части, добро¬вольно сдавались казакам и московскому войску. Казаки заняли бело¬русские земли, пограничные с Гетманщиной, и устроили здесь еще один полк. Московское войско завладело белорусскими землями по самое Вильно.
Такие успехи Москвы в Польше вызвали и у других сосе¬дей желание воспользоваться тяжелым положением последней. В Шве¬ции в это время вступил на престол Карл X; он задумал возобновить старую войну с Польшей. Со шведами же издавна стоял в сношениях князь Трансильвании: это был союз протестантских государств против католических Австрии и Польши. Теперь король шведский и князь трансильванский надеялись вконец разбить Польшу. В Польше и Литве они рассчитывали опереться на магнатов-протестан¬тов, сильно терпевших, как и православные, от католической шляхты и правительства. Имели они в виду и Хмельницкого, который издавна поддерживал сношения с Трансильванией и с Швецией, подбивая их против Польши. До сих пор эти старания его не имели особого успе¬ха, и поэтому он вынужден был свое внимание сосредоточить главным образом на Москве. Теперь же, как раз в то время, когда московское правительство так разочаровало украинцев своими первыми шагами в украинских делах, Швеция, а с ней и Трансильвания вступили в ре¬шительную борьбу с Польшей, становились союзниками Украины, и Хмельницкий задумывает опереть¬ся на них не только для освобо¬ждения Украины от Польши, но и для того, чтобы развязать себе руки по отношению к Москве. Он с большой готовностью при¬нял призыв шведского короля к совместной борьбе с Польшей и в ожидании этой общей войны не заботился о московских походах.
Зима 1654-55 гг. прошла в малоэнергичной, оборонительной войне казачества с Польшей: хан соединился с поляками после того, как Хмельницкий присо-единился к Московскому госу¬дарству, и польское войско с та¬тарской ордой двинулось в Брацлавскую землю, оттуда на Киев¬скую. Хмельницкий с москов¬ским войском встретил их недалеко от Белой Церкви под Охматовым; московское войско неблестяще заявило себя в происшедшей бит¬ве; но в решительный момент подоспел полковник Богун со своим пол¬ком, и поляки были отражены, а хан оставил после этого польское вой¬ско, увидев, что его преследуют неудачи. Хмельницкий оставил поляков в покое. Весной 1655 г. он получил известие от шведского короля, что тот собирается в поход на Польшу и просит Хмельницкого, что¬бы и он напал на поляков одновременно. Хмельницкий отправился на Подолию, на Каменец, оттуда двинулся к Львову и далее под Люблин. Но вместе с ним отправилось и московское войско под предводительством боярина Бутурлина, что очень связывало Хмельниц¬кого: он не мог свободно распоряжаться своими войсками. Разгромив Потоцкого под Городком, он снова имел в руках всю Галицию, но не хотел завоевывать городов, чтобы Москва не вздумала поставить и там своих гарнизонов. Со Львова взял только выкуп; во время перего¬воров с львовскими мещанами Выговский (войсковой писарь и доверенный человек Хмельницкого) прямо уговаривал их не входить в сношение с Бутурлиным и не сдавать города на царское имя. И шведскому королю Хмельницкий пояснял, что он не хотел пускать Москву в Западную Украину и для того не завоевывал там ничего. Шведский король, со своей стороны, в сношениях с гетманом и стар¬шиной настаивал на полном разрыве с Москвой; он предостерегал иx, что московское правительство при своем самодержавном строе «не потерпит у себя вольного народа», не выполнит данных обещаний относительно соблюдения украинских вольностей и поработит казаков. Хмельницкий сперва старался повлиять на шведского короля, чтобы он нe доводил до полного разрыва с Москвой и не принуждал к разрыву Украинy. Желанием его и старшины, вероятно, было сделать Украину нейтральным государством под протекторатом Москвы и Швеции, а может быть, и Турции, с которой после своего подданства московскому царю Хмельницкий возобновил свои прежние сношения. Но сохранить нейтралитет между Москвой и Швецией было трудно; обстоятельства вынуждали выбирать что-нибудь одно. Когда война с Польшей принялa очень благоприятный для шведов оборот и они захватили всю Северную Польшу, поляки постарались рассорить Москву со шведами: подавали надежду царю, что выберут его польским королем, и таким образом Польша целиком соединится с Московским государ¬ством. Под влиянием этих надежд Москва заключила с Польшей перемирие и начала войну со шведами. Это сейчас же поправило положение Польши и было очень неприятно Хмельницкому: он жаловал¬ся, что Москва выдает Украину полякам, не исполняет своих обязанностей по отношению к украинцам. В особенности раздражало его то, что переговоры Москвы с поляками ведутся втайне от него, без участия казацких послов, неизвестно в каком смысле, может быть, во вред украинским интересам.
Польский король, заключив перемирие с Москвой, старался возвратить Польше и Украину. Об этом он вел переговоры, пуская в ход всевозможные обещания; обещал уже даже полную автономию Украине, но Хмельницкий не поддавался и очень неохотно поддерживал эти переговоры. Московское правительство настоятельно домогалось, чтобы он порвал свои отношения со Швецией и принял участие в московской войне со шведами. Но Хмельницкий теперь гораздо больше дорожил союзом со шведами, чем союзом с Москвой: мос-ковское правительство все более открывало свои настоящие планы, и Хмельницкого раздражали московские претензии, желание диктовать ему и Украине. Его серьезно беспокоили московские стремления огра¬ничить украинскую автономию, перспектива московских воевод, ко¬торых ему собирались прислать в украинские города. Все более останавли¬вался он на мысли разорвать свои от¬ношения с Москвой. Как рассказывал московским боярам Выговский, заранее снискивая их расположение для буду¬щего, на совете старшин осенью 1656 г. Хмельницкий, расстроенный жало¬бами на московские действия, вне себя кричал, что нет иного выхода, как от¬ступить от Москвы и искать себе иной протекции.
Со Швецией и с Трансильванией Хмельницкий заключает в 1656 г. тесный союз: обещает шведам высту¬пать со своим войском против каждо¬го врага их, хоть бы и против Моск¬вы, и уславливается относительно раз¬дела польских земель между Украиной, Швецией и Трансильванией. С наступ¬лением 1657 г. была начата общими силами Украины, Трансильвании и шведов решительная война с Польшей, вопреки желанию московского правительства. Однако сам Хмельницкий был уже так бо¬лен, что не отправился в поход: выслал киевского полковника Ждановича с тремя полками в Галицию. Одновременно двинулся на Вар¬шаву Юрий Ракочи, князь трансильванский, чтобы сойтись со швед¬ским войском. Эта война, если бы увенчалась успехом, должна была положить конец Польше, отдать во власть казачества Западную Ук¬раину и освободить гетмана из-под власти и влияния московского пра¬вительства. Но кампания не удалась: поляки разбили Ракочи и обру¬шили на него татар, так что он вынужден был помириться с Поль¬шей. Ждановичу тоже не удалось достигнуть никаких особенных успехов, и в особенности опасным симптомом был бунт, происшедший в его войске. Казаки, услышав, что старый гетман доживает послед¬ние дни, боялись новой смуты по его смерти, говорили, что они не будут воевать с Польшей против царской воли и, встретив в походе московского посла, просили передать царю, что против царской воли и не пойдут. Видя такое настроение в войске, Жданович поскорее прекратил поход и пошел восвояси.
Хмельницкий, и без того уже очень ослабевший, был чрезвычайно расстроен этими обстоятельствами; призвав к себе Ждановича, он так разволновался, что его разбил паралич, отнялся язык, и через шесть дней он умер - 27 июля (6 августа) 1657 г.
Украина в наиболее решительный момент, когда положена была вес вся ее судьба, утратила своего многолетнего руководителя - единственного человека, который мог править ею, и на его место получила Юрася Хмельницкого - больного и неспособного дегенерата, избранного еще при жизни отца на его место гетманом из-за одного только его великого имени. Это был один из наиболее трагических моментов в истории Украины.
